Рэй Олдридж - Контракт на Фараоне

— Зови меня Руизом.

— Руиз так Руиз. Это твое настоящее имя? А, ладно. Татуировки-то смылись, как я погляжу.

Руиз потер лицо:

— Что ж. Прошу прощения, если вид моего голого лица оскорбляет тебя.

Дольмаэро широко улыбнулся и хлопнул его по спине:

— Ты можешь выкраситься в синий цвет и есть ногами, но меня ты не обидишь. Я у тебя, честное слово, в неоплатном долгу. Кроме того, голое лицо пугает, а мне кажется, что страх — часть твоего ремесла, чем бы ты там ни занимался.

Старшина, кряхтя, поднялся на ноги.

— Однако мне пора позаботиться о молодом Нусквиале, — сказал он. — Парень всегда был бесноватым. Потому-то я и сделал его дрессировщиком ящериц, хотя он мечтал стать фокусником. Не все люди так хорошо управляются с властью и силой, как ты. — И зашагал через площадь, прежде чем Руиз успел спросить, как ему отыскать Низу.

Но он и сам без труда нашел ее — в ванной, где с ней возились три древние старухи-костюмерши. Низа стояла на табуретке, а женщины пытались задрапировать ее в отрез богатого красного бархата. Вокруг в беспорядке валялись рулоны других, не менее роскошных тканей. Когда Руиз вошел, костюмерши сначала его не заметили, и он наблюдал, как они подкалывают материю, отмечают длину и спорят пронзительными голосами. Низа видела вошедшего, но глаза ее смотрели будто сквозь него. Она стояла, подняв руки, чтобы женщинам было удобнее, лицо хранило застывшее выражение.

Возле бассейна, наблюдая за костюмерами, развалился Айям. Руиз бросил на существо злобный взгляд, но оно нагло ухмыльнулось в ответ, уверенное в собственной безопасности.

Когда старухи наконец оглянулись и заметили в дверях Руиза, они побросали свои ткани, булавки, мелки и мерные ленты и с хриплыми воплями выскочили в заднюю дверь. Руиз понадеялся, что они переживут подобное потрясение. Ему вовсе не улыбалось стать источником новых смертей среди рабов Кореаны.

— Мы можем поговорить? — спросил он.

Низа окинула его безразличным взглядом и произнесла тихим чужим голосом:

— Почему нет? Ты спугнул старых ворон. Кроме того, ты все равно поступишь так, как тебе заблагорассудится — ты это уже доказал.

Руиз подошел ближе. Низа все еще держала руки навесу, словно забыла о них. Эмиссар заметил, что зрачки у нее с булавочную головку, она, наверное, вообще ничего не видела в полумраке ванной комнаты. Он ощутил укол гнева.

— Стало быть, знахарь уже обработал тебя своими зельями?

— Да. Так лучше. — На секунду в ее глазах вспыхнула искорка мрачного юмора. — Но мне кажется, на сей раз они не будут в восторге от моего выступления.

Руиз вгляделся в ее лицо и не увидел там прежней Низы. В ее теперешнем состоянии не стоило и пытаться растолковать ей смысл его поступков возле загона. Лучше подождать момента, когда она будет способна его понять, если такой момент вообще когда-нибудь наступит. Кроме того, Айям был слугой Кореаны, а значит, все, что он скажет Низе, будет передано хозяйке. Руиз повернулся и вышел.

Утром за ними пришли с десяток охранников-пунгов. Руиза, Дольмаэро, Низу, дильвермунца Айяма и двоих фокусников-ассистентов согнали в центр площадки.

Кроэль, который играл Менка, попытался было сопротивляться пунгу, который гнал его на площадку. Охранник слегка притронулся к нему нейронным бичом, и фокусник упал на землю, корчась и завывая. Бедняга был низкорослым широкогрудым мужчиной с тяжелыми чертами лица и татуировками в древнем, вычурном стиле.

Другой маг, Мольнех, веселый тощий человек, помог ему встать и отряхнул пыль.

— Ну-ну, — проворчал он, — веди себя достойно.

— Достойно! — Кроэль еще поскуливал. — Достойно, говоришь? А достойно так обращаться с нами?! Когда мы воссоединились с труппой, я думал, все наши мучения кончились.

— Я тоже на это надеялся, — поддакнул Мольнех и, глядя на пунга, обнажил желтые зубы в угодливой улыбке.

Охранник погрозил ему нейронным бичом, и парочка присоединилась к остальным без дальнейших возражений. Вскоре появилась Банесса. Следом за ней пунг тащил поистине несчастнейшее существо — гуманоида неопределенного пола и возраста в последней стадии истощения, лысого и замотанного в неописуемые лохмотья. Великанша несла пригоршню монолиновых ошейников, и у Руиза упало сердце.

— Внимание, — произнесла Банесса. — Сейчас вы отправитесь в небольшое путешествие. Все без исключения наденут ошейники, соединенные с охранной системой.

— Извини, большая госпожа, — подал голос Дольмаэро, — ты можешь сказать нам, куда мы направляемся?

— Это неважно, — ответила великанша. — Название вам ничего не скажет.

Но Айям захихикал:

— Зато я знаю. Вас отправят глубоко под землю. Там вас ждет потрясающая встреча. Когда вы вернетесь обратно, вы станете такими послушными, такими милыми. Генши…

Банесса занесла над андрогином здоровенный кулак и сшибла его с ног.

— Заткнись! — рявкнула она.

Но Руиз едва заметил эту сцену. У него подогнулись колени, и он ощутил, как в глубинах мозга невыносимо натянулась смертная сеть. Страшное напряжение охватило его, словно сеть была настроена так, чтобы сработать при первом же упоминании о геншах. Он смутно припомнил слова Накера: «Серебряная пуля, нацеленная на какого-то монстра».

Он едва не потерял сознание от усилий противостоять давлению сети. Дольмаэро заметил его страдания и сжал плечо Руиза.

— Тебе нехорошо? — заботливо спросил старшина. «Нет!!! — кричал Руиз сети. — Подожди!!! Еще чуть-чуть! Я отправлюсь туда, я выясню, где они засели»!

Словно услышав, сеть перестала затягивать его в небытие, да так внезапно, что на один мучительно долгий миг Руиз, казалось, завис над бездной, глядя в бесконечную черноту. Зрение помутилось, он ничего не слышал.

Потом все прекратилось, он снова стоял на площадке.

— Все в порядке, — сказал он, стряхивая руку Дольмаэро. — Ничего особенного.

Но на самом деле все встало на свои места. Теперь он знал, зачем его послали на Фараон. Да, Лига была искренне заинтересована в том, чтобы положить конец деятельности браконьеров. Но еще больше ей хотелось изловить нелегально работающих геншей, которые представляли куда большую ценность, нежели любые другие рабы. Лига прекрасно знала, что следы приведут на Суук, а там, надеялись они, его пошлют к местным геншам, которые специализировались на том, что превращали любое разумное существо в органическую машину.

Он-то знал, что умрет раньше, чем его искалечат, и был благодарен за это. Но остальные выйдут из лаборатории геншей животными, без души, без воли, свойственной всем мыслящим существам. До конца своих дней они будут жить лишь для того, чтобы доставить удовольствие своим хозяевам.