Константин Волков - Звезда утренняя

За это время произошло столько невероятных событий, что академик забыл расспросить подробно, как посылали сигналы на Землю.

— Вы не ошибаетесь, что слышали сигналы с Земли? — спросил он.

— Совершенно уверена.

— Гм…

— Слабые, но сигналы были.

Наташа рассказала, что они успели сделать, пока стратоплан находился за пределами атмосферы.

— Это хорошо, — сказал Виктор Петрович, — хотя нельзя быть совершенно уверенным, что сигналы приняты. Тем более необходимо исправить стратоплан. Связь для нас — самое главное. Ну, а как же вы попали сюда? И откуда взялись чудовища?

— Очень просто. Пока продолжалась гроза, мы все соображали, как бы добраться до ракеты. Володе было плохо, и он не мог двигаться из-за ноги. А когда гроза прекратилась, я пошла разыскивать стратоплан. Мы надеялись воспользоваться рацией, чтобы связаться с вами.

— Ну и как?

— Я приблизительно знала, куда упал стратоплан. Он не мог находиться далеко от того места, где мы были. Взобралась на дерево и увидела, что совсем близко из зарослей торчит крыло. Я туда. Рация оказалась испорченной. Я взяла что надо: оружие, питательные таблетки, воду. И назад. Ничего опасного не заметила. Наутро Володя сказал, что может идти, и мы двинулись в путь. Мы хорошо помнили, с какой стороны при полете оставался горный хребет. Туда и направились. Только не знали, как лучше идти. Двигаться кратчайшей дорогой…

— Напрямик?

— Да. Или вдоль ручья. Решили, что у воды удобнее. Но было нелегко. Владимир шел с трудом и очень медленно. Когда нашли ручей, то решили вдоль него добраться до берега моря. Вот и все.

— А пауки?

— Ax, это потом. Я сказала, что на пути ничего страшного мы не встретили. Стали думать, что вообще на Венере нет живых существ. Только однажды заметили что-то черное, похожее на змею. Мелькнуло в кустах. Мы подумали, что это просто показалось. Сначала мы держали оружие наготове, а потом перестали. Все шло хорошо до вечера. Володя прилег отдохнуть, а я стала мыть руки. Тут мне, знаете, показалось, будто сзади кто-то смотрит на меня тяжелым взглядом. Я обернулась и увидела пауков. Вероятно, они были и раньше, только сидели так неподвижно, что мы не заметили. Я в первое мгновение просто оцепенела от неожиданности. Испугалась ужасно. Думала, что сердце разорвется! Едва могла окликнуть Владимира. А потом мы стали стрелять. Тут подоспел Иван Платонович.

— Почему же пули не попадали? Плохо целились?

— Не знаю. Испуг скоро прошел, и я овладела собой.

— Вероятно, рука дрожала, — заметил академик. — От страха. Это понятно при таком потрясении… Иван Платонович появился вовремя. Страшно подумать, что могло бы случиться!

— У меня и сейчас мороз пробегает по коже: оказаться в лапах такого чудовища!

— Такие испытания не для женских нервов.

— Виктор Петрович! — вспыхнула Наташа. — Будьте справедливы! Мы прожили вместе уже несколько месяцев. Скажите, в чем именно обнаружилась моя женская слабость? Разве я уступала в чем-нибудь другим?

— Нет, я действительно не могу упрекнуть вас ни в какой слабости. Вы у нас просто молодец!

— Ну, так знайте — настанет время, и вы еще скажете: «Хорошо, что с нами Наташа». Запомните!

С этими словами она стала подниматься по лесенке в кабину вездехода.

— Она славная, — глядя ей вслед, произнес Красницкий.

Этот замкнутый и одинокий человек не умел, быть может, красноречиво высказывать свои чувства, но переживал очень глубоко. И за время экспедиции он всем сердцем привязался к Наташе, к Владимиру, даже к Шаповалову. К Наташе он относился как к родной дочери.

— Не могу себе простить, — сказал Яхонтов, — что взял ее в полет!

Красницкий промолчал.

— Сами знаете, — продолжал академик, — как мало у нас шансов вернуться назад. А это — молодая жизнь… Он не договорил.

Наутро отряд отправился в обратный путь. Следы вездехода были хорошо видны на сравнительно мягкой почве, особенно там, где оставалась влага. Иван Платонович повел машину довольно быстро. Владимир лежал на подвесной койке, и толчки от неровностей пути не очень беспокоили больного.

Спустя несколько часов путешественники достигли большой реки. Прежде чем начать переправу через этот широкий поток с быстрым течением, решили сделать привал и пообедать. Особой необходимости спешить теперь не было, а двигатель, работавший на высокой скорости, сильно раскалился. Остановка была полезна и для машины.

Пассажиры вышли из кабины. Красницкий и Наташа нашли сухой кустарник и развели огонь. Все уселись в кружок.

— Виктор Петрович, — заметил Одинцов, когда пламя разгорелось и воду поставили на огонь. — Рыбки, знаете, не хватает. Как вы полагаете, рыба тут водится?

— Здесь на рыбную ловлю пока рассчитывать не приходится, — улыбнулся академик. — Вряд ли жизнь на Венере успела развиться до стадии, когда появляются рыбы. С этой точки зрения, мы приехали сюда рановато. На двести миллионов лет позже — тогда бы в самый раз. А вот моллюски и раки тут водятся. Но за их съедобность ручаться не могу.

— Ну, раз так, — сказала Наташа, — приготовим обед из земных продуктов.

Она высыпала сухие овощи в начавшую закипать воду. Обедать собирались в кабине вездехода. Яхонтов и Красницкий в ожидании обеда отправились побродить по берегу, Наташа осталась с мужем.

— Обратите внимание, Иван Платонович, — показал рукой академик, — мы везде видим только изверженные породы. Нам повезло. Удалось попасть в эпоху образования первичной оболочки планеты. Она еще не покрыта ни осадочными породами, ни продуктами разрушения гор. Таким образом, можно изучать мир в его первичном состоянии.

— Но растительность… — деликатно возразил Красницкий. — Значит, существуют и почвы?

— Верно. Но в незначительной степени. Кстати, вы не успели до отъезда сделать анализы здешних минералов?

— Базальты и кислые лавы. Есть образцы обсидиана.

— А руды?

— Окислов мало. Встречаются карбиды и колчеданы. Кислород атмосферы, очевидно, недавнего происхождения. За счет растительности.

Разговаривая так, ученые незаметно удалились от вездехода. На некотором расстоянии они заметили большую расселину в скалах. Она зияла, как черный провал на поблескивающей поверхности базальта.

— Интересно, что там внутри, — сказал Красницкий.

— Ну что ж, посмотрим. Обед еще не скоро. Мы вооружены. Фонарь со мной. Вот и ручей оттуда вытекает…

Они быстро направились к расселине.

Высокая, узкая щель между колоннами черного камня образовала длинный извилистый коридор, лишенный всякого доступа дневного света. Он вел куда-то далеко, в глубь скал. Под ногами журчал скудный ручеек, вытекавший из расселины и впадавший в реку.