Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

Что до Фенг Миранды, то у Многолицего о ней не сложилось достойного мнения. Слишком глупа, ребячлива, и вообще не стоит тратить на нее время и мысли, решил он. И сделал ошибку, большую ошибку.

Миранду больше не считали пленницей. Концептуальный барьер, до сих пор не дававший янки осознать, что даже генетически чистая китаянка-хань может, при всем при том, быть истинным американским патриотом, рухнул во время военных совещаний. Сомнений не оставалось — Миранда столь же предана идее освобождения Америки, как Юпитер, или даже сама губернаторша.

Делилу тоже освободили из-под стражи, хотя по иным причинам. Не потому, что она заслужила доверие. Просто едва ли в ее власти было нанести янки вред. Ее на дух не подпускали к залу военных совещаний или космоцентру, а если она вдруг поведет себя агрессивно в каком-нибудь гнезде или фермерском поселении, то пусть бесится, особого вреда все равно не причинит.

Кастора, разумеется, под стражу и не брали. Военнопленным он не считался. По мнению Многолицего, в этом вопросе янки и урни ошибались, потому что мальчишка еще не созрел как следует, чтобы иметь твердые политические взгляды и мнения. Его называли президентом, от чего он, разумеется, задрал нос выше головы. Но его самолюбию не в меньшей мере льстило настойчивое внимание сестриц, преследовавших его, как самки во время течки преследуют самца, чем Кастор ежедневно с наслаждением пользовался. Делила не скрывала мук ревности.

Самое поразительное (как показалось Многолицему), что его самого не взяли под стражу. И вообще предоставили всем членам экипажа свободу. Коммандос вежливо развезли по пяти разным городам, под предлогом проведения «собеседований и дискуссий» — как будто эти парни, умеющие только с поразительной быстротой нажимать на спусковой крючок, были в состоянии что-то с кем-то обсуждать! Оказавшись в назначенных им городах, коммандос были отпущены на волю, чем они немедленно воспользовались и теперь наслаждались обществом местных сестриц. И даже Чай Говарда не упекли за решетку, хотя куда бы он ни шел, по пятам следовали за ним урни, а зачастую и сестрицы, движимые любопытством разного рода (кстати, это и Многолицего касалось).

Но урни и янки не сторожили его. Это вовсе не было стражей.

Многолицый не сомневался, что урни и янки не видят в нем врага. Ему было известно, что думают о нем умники: Многолицего они считали поистине уникальным лабораторным препаратом… чем он в самом деле и являлся на Земле.

И еще в большей степени — в Мире. Живые Боги весьма интересовались биотехнологией — создание урней-мутантов было тому подтверждением, — но идея пересадки тканей из одного мозга в другой, похоже, их даже не посещала.

Только некоторое время спустя Многолицый понял, что означает для урней встреча с образчиком технологии, неведомой даже самим Живым Богам. В глазах урней Многолицый становился почти божеством, достойным благоговейного и почтительного отношения.

Если урни были очарованы Многолицым, то он сам, в свою очередь, попал под очарование нового мира, открывшегося ему: урней, Живых Богов, их планеты, их истории… и особенно планетарных гостей урней, янки. Интеллектуальное наслаждение было настолько острым, что заслонило для него все прочее. Почти. Узнавание нового было для Многолицего особым процессом — все, что он узнавал, он переживал заново одиннадцатью разными способами. Каждая из его субличностей имела собственные интересы, специальные познания в своей собственной области. Как агроном, Алисия Поттер пришла в восторг от фермерских хозяйств урней. Антрополог Корелли наслаждался изучением социального устройства и обычаев урней и янки. Воин Ангорак увлекся системой вооружений урней. Инженер Дьен был поглощен изучением машин и конструкций, оставленных Живыми Богами, а психолог Хсанг…

О, психолог Хсанг! Для него янки оказались не просто загадкой, головоломкой. Нет, их существование грозило разрушить сам фундамент его убеждений.

Фундамент этот, как ни странно, составляли запретные идеи. Противоправные идеи. Но от этого убеждения Хсанга не становились менее твердыми. Как в большинстве социалистических стран, в Китае давным-давно разоблачили и заклеймили дурно пахнущие, антинародные бредни этого вырожденца, этого лакея империалистических боссов, Зигмунда Фрейда. Сексуальная интерпретация снов в Народном Китае считалась не просто ересью. Она была уголовно наказуема.

И как в большинстве соцстран, ханьские психиатры отыскали скрытые, замаскированные способы воспользоваться элементами запретных терапевтических методик. То там, то здесь во время сеансов корректирующего перевоспитания они ухитрялись ставить — в завуалированном виде, конечно, — фрейдовский диагноз. Товарищ испытывает слабость к бананам, морковкам и сочным розовым сосискам? Ну что ж, товарищ, на всякий случай к вашему режиму труда и отдыха добавим холодные обливания.

Познакомившись с образом жизни янки, Хсанг-психолог был потрясен. Оказывается, здесь, в Мире, — впервые за два столетия, — учение Фрейда не просто было ересью, оно вообще было неприменимо.

В структуре личностей янки, населявших Мир, отсутствовала мрачная наказующая фигура отца.

Потому что отцов у них не было.

Поэтому Хсанг непрестанно донимал товарищей по общежитию. Представляете, все теории Фрейда разбиты… то есть, на самом деле не было никаких теорий, фрейдизм, как известно — буржуазное заблуждение, но на Земле, все же, выводы Фрейда находят… ну да, считалось, что находят, но это заблуждение… находят определенное подтверждение, очень ограниченное, разумеется, но… Остальные пытались его утихомирить, им хватало собственных поразительных открытий и восторгов, но Хсанг все равно выскакивал, как чертик из коробочки. Себя он чувствовал в безопасности; сообразив, что государство никоим образом не доберется до него, и наказание за погрешности против ортодоксальных взглядов ему не угрожает. Фигура отца испарилась! Нет ее! И сыну не приходится чахнуть в ее всеподавляющей исполинской тени! Что касается зависти к пенису, то при численном превосходстве женщин — кажется, 1 к 180? — пенисы в слишком большом дефиците, чтобы стать материалом для сублимирующих зависть фантазий!

И вдруг Су Вонму, тихая душа, человек без профессиональных интересов, сказал мягко:

— Хсанг, все это очень интересно… структура личности и тому подобное… и твои рассказы, Дьен, о строительных технологиях тоже очень увлекательны, но… не пора ли нам всем вместе посовещаться и попробовать разработать план?. О том, как нам остановить янки и урней, не дать им уничтожить все, что было нам дорого на Земле, всю нашу любимую Отчизну.