Джери Пурнель - Бегство с планеты обезьян

Картрайт взглянул на часы.

— До встречи! Удачи вам! Вы на правильном пути. Берегите ваши амулеты и доверяйте Гровсу.

Люди, взяв свой нехитрый багаж, вышли из зала. Картрайт на прощание пожал каждому руку. Когда зал опустел, Рита сказала:

— Я рада, что все это кончилось. Я боялась, что кто-нибудь струсит.

— Неизвестность всегда пугает. В одной из своих книг Престон описывает таинственные голоса, которые разговаривают с людьми, покинувшими свою космическую территорию.

Картрайт налил себе кофе.

— К тому, что произошло, мы имеем самое прямое отношение. И я спрашиваю себя, что важнее — жизнь здесь или поиск Десятой планеты.

— Я никогда об этом не думала, — сказала Рита, — приглаживая ладонями свои длинные черные волосы. — Вы можете все, — обратилась она к Картрайту, — даже изменить Вселенную… Для вас нет ничего невозможного.

— Ты не права. Я, правда, попробую сделать кое-что невозможное, невзирая на исход, но это непременно кончится тем, что я буду побежден.

Рита ошеломленно воскликнула:

— Как вы можете говорить такое?

Голос Картрайта стал жестким:

— Убийцы уничтожают всех инков, которых выбирает система. Вы полагаете, им понадобится большой срок, чтобы созвать Конветет Вызова? Компенсирующие механизмы системы работают на них и против нас. С их точки зрения я нарушил правила Игры уже тем, что решил сыграть. Все, что произойдет, случится по моей собственной вине.

— Они знают о корабле?

— Не думаю. По крайней мере, я надеюсь, что не знают.

Раздался шум реактора. На крышу здания опустился корабль. Послышались глухой стук, голоса. Рита увидела, как лицо ее дяди исказилось от ужаса, но тотчас оно приняло прежнее выражение усталости и печали.

Картрайт улыбнулся Рите.

— Они прибыли, — сказал он.

Тяжелый топот военных сапог разнесся по коридору. В зал вошли гвардейцы Директории и замерли полукругом. Вперед вышел чиновник с бесстрастным лицом.

— Вы Леон Картрайт? — поинтересовался он. — Пожалуйста, покажите документы.

Картрайт вытащил из внутреннего кармана пластиковую трубку, открыл ее и разложил на столе тонкие металлические листки.

— Свидетельство о рождении. Школьный аттестат. Психоаналитическая характеристика. Медицинские свидетельства, сведения о судимости. Права согласно уставу. Список мест службы. Последнее место службы и прочее…

Картрайт снял пиджак и засучил рукав рубашки.

Служащий, пробежав глазами документы, сравнил опознавательное клеймо с клеймом на руке Картрайта.

— Сейчас я сниму отпечатки ваших пальцев и ваш мозговой стандарт, хотя это и лишнее. Я знаю, что вы Леон Картрайт.

Он вернул документы.

— Меня зовут Шеффер, я майор Директории. Сегодня в девять утра произошла смена власти.

— Я вижу, — сказал Картрайт, одеваясь.

Майор взял в руки лист с правами по уставу.

— Вы не классифицированы?

— Нет.

— Я полагаю, что ваша правовая карточка находится на покровительствующем вам Холме?

— Обычно так и бывает, — сказал Картрайт, — но я не состою на службе ни на одном из Холмов. Я остался без работал в начале этого года.

— Значит, вы продали ее на «черном рынке», — Шеффер сухим щелчком запер свой портфель. — Избранными чаще всего становятся неклассифицированные. Это от того, что их бесконечно много, больше, чем классифицированных, зато последние всегда умудряются завладеть вашими правовыми карточками.

Картрайт молча выложил карточку на стол.

— Невероятно!

Шеффер был ошеломлен. Прозондировав мозг Картрайта, он сказал изумленно и недоверчиво:

— Вы знали это заранее.

— Да.

— Невозможно. Ведь это Только что произошло. Мы прибыли тотчас же. Даже Веррик еще не в курсе. Вы первый, кто узнал, не считая Группы телепатов.

Шеффер смотрел на Картрайта во все глаза.

— Как вы узнали?

— По теленку с двумя головами, — туманно объяснил Картрайт.

— Впрочем, все это сейчас не важно. Видимо, вы располагаете дополнительным источником информации. Я мог бы узнать это, тщательно изучив ваш мозг до самых глубин.

Он протянул Картрайту руку.

— Примите мои поздравления. Если вы не против, мы заблокируем все подступы к зданию: Веррика поставят в известность через несколько минут. Мы должны быть готовыми ко всему.

Он вложил Картрайту в руку его карточку.

— Берегите ее. Это единственное свидетельство вашего нового положения.

— Благодарю, — сказал Картрайт. — Я думаю, что могу на вас рассчитывать.

Он спрятал карточку в карман.

— Да, можете, — ответил Шеффер. — Теперь вы наш глава, а Веррик ничто. Разумеется, нам потребуется какое-то время для психологической перестройки. Часть членов Группы, самая молодая, не помнит никакого другого Ведущего Игру, кроме Веррика, — майор улыбнулся. — Предлагаю вам довериться нам. В Директории много людей, состоящих на службе лично у Веррика. Мы обязаны всех проверить. С помощью этих людей Веррик контролировал Холмы.

— Это меня не удивляет.

Шеффер внимательно посмотрел на Картрайта и продолжил:

— На Веррика готовилось немало покушений. Но обо всех попытках мы всегда узнавали заранее. Это стоило нам большого труда, но, в конце концов, мы для эйюго и существуем.

— Я рад вашему приезду, — признался Картрайт. — Сначала я: подумал, что вы — люди Веррика.

— Это могли бы быть и они, — глаза майора сверкнули. — Если бы не старейшие службы телепатов, он, без сомнения, был бы извещен первым. Питер Вейкман все поставил на свои места, напомнив нам о долге и ответственности.

Картрайт мысленно взял на заметку это имя. Возможно, когда-нибудь Питер Вейкман ему пригодится.

— Когда мы прибыли к зданию вашего Общества, мы заметили значительную группу людей, — сказал Шеффер. — Мы проникли в их мысли. У каждого в мыслях было ваше имя.

Картрайт без тени волнения взглянул в глаза Шеффера.

— Что вы сказали?

— Эти люди ушли, и мы не смогли узнать многого. В их мыслях было что-то о корабле, длительном путешествии.

— Вы говорите загадками, словно государственный оракул.

— Их окружало плотное облако страха и возбуждения.

— Я не могу вам ничего объяснить, — сказал Картрайт и добавил с доброй дозой иронии: — Наверное, это были мои кредиторы.

Рита О’Нейл ходила взад и вперед по крохотному дворику. Ничем другим заниматься она сейчас не могла. Великий момент настал, затем он прошел и уже стал историей.