Ник Горькавый - Теория катастрофы

— Это несправедливо… Как жаль…

— Ты о чём? — не поняла Никки, но тут могучая и визжащая Белоснежка, теряя туфли и чепцы, врезалась в них и отбросила друг от друга. Ещё секунда — и мушкетёр-Санта-Клаус затерялся в воланах и фижмах стайки придворных средневековых красавиц, обрушившихся с потолка.

— Я буду в баре! — крикнула в пространство Никки и стала выбираться из танцевальной круговерти.

С облегчением зацепившись ногами за высокий стул у стойки, Никки нашла свой стакан с соком и стала дожидаться потерявшегося друга.

Ковбой в кожаных штанах и с красным платком, закрывающим лицо до глаз, подошёл и сказал голосом Джерри:

— Ну, как ты меня находишь?

Никки остолбенела.

— Это ты?

— Здорово замаскировался? — спросил довольный Джерри.

— Э-э… да, — согласилась Никки.

Кто же тогда был смелым мушкетёром?

Пока Джерри заказывал себе грейпфрутовый сок, девушка обратила внимание на ещё две венецианские маски. Таких маскарадных костюмов в зале было предостаточно. Но эти две казались особенными — они медленно плавали в воздухе, не прикасаясь друг к другу. Овальные маски на всё лицо дополнялись широкими плащами, прячущими фигуры, но по движениям было понятно, что серебряная маска скрывает девушку, а чёрная с золотом — юношу. Маски не танцевали, а, скорее, вели пантомимную беседу, обмениваясь плавными жестами. Юноша протягивал к девушке руки в чёрных — под цвет плаща — перчатках. А яркие серебряные перчатки девушки, выглядывающие из широких складок фиолетового балахона, кокетливо держали дистанцию, уворачиваясь от протянутых чёрных пальцев.

Руки беседовали: на движение-вопрос следовало движение-ответ.

Чёрные вопросы были ласковы, серебряные ответы — капризны.

Наконец, чёрные, с золотым шитьём, перчатки отступили. Сжались в комок. А потом правая перчатка метнулась и выхватила откуда-то из рукава белую розу, почти бутон. И плавно бросила её серебряной маске.

Роза медленно летела между масками, а серебряные перчатки пританцовывали и делали вид, что цветок их совсем не интересует. Вот роза, отклонившись от порыва сквозняка, пролетела мимо фиолетового плеча, чуть не задев его, и нацелилась в угол кают-компании.

К розе уже хищно тянулись руки парочки гоблинов. Но внезапно серебряная перчатка метнулась и схватила улетающий цветок. Вернула его в пространство между беседующими масками. Поднесла плавным жестом к серебряному лицу, потом решительно прикрепила к плащу. Получилось очень красиво — белое на фиолетовом.

Чёрные перчатки терпеливо ждали, чем закончатся взаимоотношения между розой и серебряными перчатками. Потом спрятались в складках плаща и появились оттуда с бабочкой удивительной красоты. Узоры на крупных крыльях светились и порхающая в полумраке бабочка оставляла за собой световой извилистый след. Бабочка покрасовалась перед серебряной маской, которая сжала ладони от избытка эмоций, а потом спикировала на розу и осталась сидеть на ней великолепной брошкой.

Сжатая серебряная перчатка расправилась в изящную кисть, преодолела пространство и ласково прикоснулась к чёрной перчатке. И снова отпрянула.

Чёрные перчатки, поблёскивая золотыми кручёными узорами, несколько секунд восторженно парили в воздухе. Потом снова нырнули в плащ.

И остались там.

Серебряные подождали… потом забеспокоились… затанцевали… послали вопрос. Чёрные не показывались. Серебряные робко попросили, потом жалобно заныли.

Тогда чёрные перчатки открыли карман плаща и… оттуда показалась голова дымчато-голубого котёнка!

Серебряные перчатки всплеснулись в восторге.

Котёнок зевнул, осмотрелся, и стал выбираться из кармана, неуклюже цепляясь когтями за чёрный плащ. Наконец, выбрался на чёрное плечо, встряхнулся, снова зевнул.

Никки поразилась: дымчато-голубой котёнок был полупрозрачным, будто сотканный из дыма.

— Как это он делает? — неслышно спросила она Робби.

— Не знаю, — проворчал Робби. — Не могу же я всего знать. Какая-то неизвестная мне технология.

— Кто эти маски, интересно?

— Чёрный венецианец — наш друг Хао, серебряная кокетка — Артемида.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Никки. — Ведь швейцар их не распознал.

— Что я тебе — тупой робопривратник? — фыркнул Робби. — Я по движениям плаща могу определить размеры тела и его массу с точностью ста грамм.

— Хао?… Он такой сдержанный, — сказала Никки.

— Это он с тобой сдержанный… — хихикнул Робби.

— Маски знают друг про друга — кто они?

— Полагаю — да, — сказал Робби. — Люди часто нечеловечески чувствительны.

Пока они беседовали, котёнок оттолкнулся и взлетел. Серебряные руки умильно тянулись к нему, звали, манили.

Котёнок вспрыгнул на правый рукав фиолетового плаща и внимательно обнюхал серебряные перчатки. Взбежал по плечу. Лизнул маску в лицо. Один раз, другой. Серебряная маска млела и таяла — вот-вот потекут ручейки жидкого серебра. Руки девушки гладили котёнка, а он довольно жмурился и искрил шерсткой.

Вдруг котёнок прыгнул в сторону чёрного хозяина. Серебряные перчатки взметнулись в мольбе. Дымчатый зверёк застыл на полпути между масками, вопросительно и нетерпеливо обернулся к девушке. Она покорно протянула руку вслед котёнку, и он деловито отправился к чёрному хозяину, таща за собой серебряную перчатку на невидимом поводке. А потом забрался на чёрную ладонь, протянутую вперёд. Серебряная послушно последовала за ним, и вот уже серебряные и чёрные руки вместе гладят котёнка, прикасаясь и друг к другу.

Никки смутилась: наверное, дальше смотреть — это уже подсматривать.

Погас свет и появилась привидения. Они прыгали между стенами кают-компании как резиновые мячики, а вспыхивающий синий свет делал их быстрый полёт пунктирно неподвижным.

От стробоскопических вспышек у Никки разболелась голова, и она вышла в коридор. Джерри последовал за ней.

— Пойду спать, голова хнычет, — сказала Никки. — А ты оставайся, веселись.

— Я тебя провожу, — вызвался Джерри.

Они добрались до каюты Никки. Девушка сбросила с себя маскарадный плащ и маску, а Джерри пообещал отнести костюм в трюм.

Юноша двигался по коридору, держась за поручни, а Никки смотрела ему в спину и думала: «Как я могла ошибиться и принять мушкетёра за Джерри? Тот выше, крупнее и вообще — другой. Он так странно говорил… Кто это был? Фигурой похож на принца Дитбита… Может, Робби знает?»

Но она почему-то ничего не стала спрашивать у Робби. А сам он не различил её мыслей — или сделал вид, что не различил.

«Если это был Дитбит, то с принцем творится что-то неладное…»