Юрий Алкин - Цена познания

– Потому что с нас хватит одной беременной женщины. Отныне вам придется сдерживать свое либидо.

Я почувствовал, что мой лоб покрывается испариной. Этого не может быть. Та ночь? Мари была уверена, что все в порядке…

– Видимо, у вас больше нет вопросов, – сказал Тесье. Теперь в его голосе явно слышалось удовлетворение. – Спокойной ночи. Возвращайтесь в образ Пятого.

– Стойте, – тихо сказал я. – Откуда вы знаете, что она беременна?

Тесье молчал.

– Откуда вы знаете, что она беременна? – настойчиво повторил я.

Молчание.

– Откуда вы знаете… – начал я, забывая обо всем.

– Хватит! Теперь вопросы буду задавать я, – сказал он. В голосе его появились металлические нотки. – Мы знаем, и если бы вы были поумнее, то догадались бы откуда. Но в особом уме вас заподозрить нельзя. Женщина, с которой вы спали, невзирая на запреты, беременна. Обсуждать здесь нечего. Теперь нам надо удалить ее из эксперимента таким образом, чтобы ничем не нарушить его ход. С вами я говорю только затем, чтобы предупредить об этой замене и о том, что больше нарушений я не потерплю. Забудьте о Восьмой и обо всех остальных женщинах. Станьте, наконец, Пятым! И оставайтесь им. Остальное – не ваша забота. Это все.

– Я хочу знать, что произойдет с Мари, – медленно сказал я. Выкручиваться теперь не имело смысла.

– А меня не интересует, что вы хотите знать, – отрубил Тесье. – Знайте свое место. Это все, что от вас требуется.

– Что вы собираетесь делать с Мари? – повторил я, игнорируя эту грубость.

– Что будем делать? – переспросил он, – А что мы можем делать, по вашей милости? Хорошо было бы сделать аборт.

Я вздрогнул всем телом.

– Но кто-то все равно должен заменить ее во время операции, а кроме того, она вряд ли согласится. Так что нам придется срочно искать замену и готовить ее по ускоренной программе. Потом мы их поменяем, и ваша Мари отправится рожать. Денег у нее хватит на самый хороший госпиталь. Мы о ней позаботимся.

Его «позаботимся» прозвучало как обещание. Я мог только представлять себе, насколько страшной будет эта забота.

– Что касается вас, то я с радостью отправил бы вас восвояси. Но, к сожалению, это не так просто сделать. Запасная актриса на роль Восьмой была неплоха, и за месяц мы доведем ее до ума. Ваш же напарник был безнадежен, поэтому пока мы вынуждены довольствоваться вашими услугами. И имейте в виду: если вы попытаетесь хоть чем-то навредить, вы будете жалеть об этом до конца своих дней.

– Не смейте ничего делать с Мари, – повторил я, закрывая глаза. – Не смейте.

– Да что вы заладили свое? – с раздражением сказал Тесье. – Что мы с ней можем сделать? Она уйдет точно так же, как и все актеры, у которых истекает контракт. Ничего особенного ее не ждет. Конечно, она была здесь только треть срока, так что все будет пропорционально …

«Она уйдет»… «мы позаботимся»… «пропорционально»… Даже в этой гладкой лжи сквозит угроза. Как мне узнать, что они собираются с ней делать? Да какая разница, что именно они сделают. Ясно, что они не собираются выпускать ее. Что делать? Что я могу сделать?!

– Почему вам надо ее удалять? Разве вы не можете добавить одного ребенка?

– А, это будет ваш вклад в эксперимент? – саркастически осведомился Тесье. – Да, теоретически мы можем ввести ребенка в окружение подопытного. Но что вы прикажете делать, если ваш младенец заболеет и умрет? Весь эксперимент и так уже находится под угрозой в результате ваших сексуальных похождений. Только не хватало, чтобы Восьмую стало тошнить от нашей еды.

«От нашей еды»… я чувствовал, что еще немного – и я сам взорвусь.

– А если вдруг выкидыш… – продолжал он, как бы размышляя – Какая глупость! – сказал он вдруг с чувством. – Да вы представляете себе, что. вы натворили? Если что-нибудь произойдет при подопытном…

И тут у меня отказали какие-то внутренние тормоза.

– Перестаньте мне пудрить мозги со своим экспериментом! – заорал я, уставясь в стенку. – Можно подумать, мне неизвестно, что никакого подопытного не существует! Мне все равно, что вы тут делаете, но если хоть что-нибудь произойдет с Мари, вы об этом пожалеете!

И неожиданно Тесье умолк.

– Что вы сказали? – спросил он мгновение спустя.

Я перевел дух. Действительно, что я сказал?

– Я вас правильно понял: вы считаете, что подопытного не существует?

Только теперь я осознал, какие именно слова произнес. Что делать? Выкладывать карты на стол? Но ведь я не готов. Ничего толком не продумано. Детали не проработаны. Хорошей версии как таковой не существует… Тесье молчал. Выбора не было.

– Да, вы меня правильно поняли, – проговорил я. – Мне известно это и многое другое. Но даже не думайте о том, чтобы убрать меня. За мной стоит большая организация.

– Ах, вот как, – задумчиво сказал он. – Организация.

– Да, – подтвердил я, мысленно повторяя свои аргументы и содрогаясь от их нелепости.

– И вы можете привести хоть одно доказательство в пользу того, что вы не врете?

И я привел ему доказательства. Здесь было все – и радиометка, и мое специальное задание попасть на место Пятого, и постоянная слежка, и даже «нам известно все о Пьере Шенале». Эта была сумбурная и, наверное, достаточно неправдоподобная речь. Теперь, когда я произносил свои заготовленные фразы, они казались мне ужасно. неуклюжими. Но делать было нечего. По крайней мере, у них не было никакой возможности проверить, говорю ли я правду. А не зная этого, они не могли просто отмахнуться от моих слов.

– … поэтому я советую вам просто выпустить ее на свободу как можно скорее. А про все то, что происходит в вашем институте, мы еще поговорим, – закончил я на убедительной ноте.

Реакция Тесье была абсолютно неожиданной.

– Ну-ну, – сказал он и отключился.

Синий тамбур был пуст. Я закрыл дверь, ощутив под рукой легкий толчок замка, и огляделся. Даже если это ловушка, они хотят сохранять видимость правдоподобия до конца. Иначе бы здесь не стоял второй стул. Хорошо… Один спокойный взгляд на эту обновку, два уверенных шага вперед… Если за мной следят, они должны видеть только уверенного в себе агента. Правда, неплохо бы еще знать, как должен вести себя такой агент. Не книжный, а настоящий.

Я опустился на стул, храня на лице безразличие. Они меня побаиваются. Надо поддерживать в них это отношение. Во что бы то ни стало. Их боязнь – это моя единственная надежда. Прошло уже два дня, а с нами еще ничего не произошло. Мари в порядке, я видел ее сегодня. Что же до меня, то сегодня утром я проснулся в целости и сохранности, хотя им ничего не стоило сделать мой сон вечным. Значит, они боятся. Разумеется, они подозревают, что мой рассказ – ложь. Но одно дело подозревать, другое – знать. Я уверен, что уже второй день они мечутся в поисках решения, придумывая, как поступить с нами. Пока все остается по-прежнему. Каждый ведет свою игру. Однако теперь хитрый Тесье что-то задумал. «Вам ничего не угрожает… Мы предоставим вам доказательства». Верить ему, конечно, нельзя. Но не идти было бы глупо. Вполне может быть, что он просто хотел выманить меня в тамбур для того, чтобы убрать без лишних свидетелей. Но убрать меня можно и в спальне, а отказавшись идти, я продемонстрировал бы неуверенность и страх. В моей новой роли такие ошибки с рук не сходят. Поэтому я тут.