Борис Акунин - Фантастика

И опять показалось, что всё это он когда-то уже видел.

Подошел вплотную, уткнулся в вывеску носом.

Здрасьте! Ведь здесь работает тесть, Роберт пару раз подвозил его до ворот почтенного экологического учреждения!

Обладатель выдающегося ай-кью разинул рот и по-идиотски захлопал своими полуослепшими глазами. А тем временем ворота бесшумно разъехались, и прямо к Роберту подрулил знакомый «линкольн». Из опущенного окна доносились звуки радио. Приоткрылась дверца, высунулся Всеволод Игнатьевич, собственной персоной.

– Залезай, Роб. Извини, что заставил ждать. Ах, вот оно что! Но тогда получается, что…

Не успев додумать, что тогда получается, Дарновский оцепенело уселся в машину.

Тесть провел рукой по ежику седых волос (он всегда стригся коротко, по-спортивному), засмеялся.

– Ну и физия у тебя, родственничек.

Был он, как всегда, франтом – в блейзере с золотыми пуговицами, в шотландском клетчатом галстуке, в темных очках.

– Так вы директор Санатория, – пробормотал Роберт. – А ваш Центр СОС, стало быть, и есть Санаторий. Я мог бы и раньше догадаться.

– Мог бы, – согласился Всеволод Игнатьевич. – Мозгами тебя Господь не обидел. Интуиции только маловато. Что жмуришься? Солнце слепит? На-ка, надень.

Сдернул очки, протянул. Впервые Дарновский видел его глаза и, если б не атропин, мог бы в них заглянуть.

Ага, сейчас. Если бы не атропин, тесть бы очки ни за что не снял.

– Так вот почему вы всегда прятали глаза…

– Конечно. Мы довольно быстро вычислили, в чем состоит твой Дар. Зачем мне нужно, чтобы «мутный» рылся в моих мозгах?

«Линкольн» ловко ввинтился в поток автомобилей, быстро переместился в левый ряд. Что Всеволод Игнатьевич классно водит машину, Роберт знал давно.

Какое-то время ехали молча. Дает возможность придти в себя, понял Дарновский.

– Видишь, что творится? – показал тесть на странные, громоздкие грузовики, стоявшие вдоль трассы.

Роберт присмотрелся – нет, не грузовики. Бронетранспортеры.

– Парад, что ли? – спросил он. – Какое сегодня число?

– Сегодня 20 августа. Это не парад, а битва за будущее нашего государства. И, вероятно, всей планеты, – очень серьезно сказал всегдашний балагур. – Принято решение положить конец бардаку. Хватит с нас хаоса. Дело зашло слишком далеко. Мы не можем себе позволить стать легкой добычей для врага. Пришло время проявить твердость и наказать предателей. Мы берем власть в свои руки.

На сердце у Роберта тоскливо защемило. Всё, гуд бай, гласность. Пессимистические прогнозы сбываются.

– Кто «мы»? КГБ? – уныло спросил он.

– Нет, Клуб.

Вариант «Каппа»

– А? – неинтеллигентно переспросил кандидат наук, думая, что ослышался. – Клуб?

– Да. Неужели ты думаешь, что нашим великим государством управляли те жалкие старики, Брежневы да Черненки, все эти сиськи-масиськи? Нет, Роберт. Уже много лет все важные решения в стране принимает некий неформальный орган – так сказать, клуб по интересам. Потому так и назван. Интересы у нас понятно какие: величие Родины и защита человеческой цивилизации. Члены Клуба занимают высокое положение, но не на самом виду – у вторых и третьих лиц гораздо больше свободы маневра, чем у первых.

– И вы один из членов?

– Да.

Дарновский покачал головой.

– Значит, про инопланетян всё туфта. Я так и знал. Страшилка, придуманная, чтоб иметь карт-бланш, да?

– Нет, не туфта. Человечеству действительно угрожает смертельная опасность. Мне потому и была оказана честь стать членом Клуба, что я веду это направление, важность которого с каждым годом всё возрастает. Поэтому у меня особые права и полномочия. – Тесть коротко улыбнулся, на секунду сделавшись похожим на прежнего шутника. – Как у Джеймса Бонда.

– Лицензия на убийство? Для Санатория законы не существуют, это я уже понял.

Тесть ловко пролетел перекресток на желтый свет, обогнал громыхающую железом танковую колонну.

В отличие от МКАД, в городе легковушек было почти не видно, никогда еще Роберт не видел ранним вечером в Москве таких пустых улиц, даже в воскресенье. Впрочем, какой нынче день недели, он не знал.

– Да, на нас общепринятые законы не распространяются, – жестко сказал Всеволод Игнатьевич. – Пойми ты, мы ведем неравную борьбу с куда более сильным противником. Они знают про нас всё, мы про них почти ничего. В последние годы Мигранты совсем распоясались, причем плацдармом выбрали именно нашу страну – как самое слабое звено в цепи великих ядерных держав, в полном соответствии с ленинской теорией. Наш Клуб оказался не на высоте, вовремя не разглядели, что на роль руководителя партии и государства нам подсунули «полицая». Удивляться нечему. В распоряжении Мигрантов богатый арсенал. Тут тебе и зомбирование, и промывание мозгов, и искусственное генерирование любых ситуаций – хоть политических, хоть природных. Мы все равно что аборигены с луками и стрелами против колонизаторов, вооруженных по последнему слову боевой техники. Скажу тебе со всей откровенностью: шансов на победу у нас немного. Собственно, только один. – Тесть рубанул ребром ладони по рулю. – Мы молодая, варварская цивилизация, у нас кровь еще не остыла. А они старые и энтропичные, с холодной водичкой в жилах или что там у них. У них существуют какие-то свои правила, по которым они действуют, и ограничения, которые они строго соблюдают. Значит, мы должны быть непредсказуемы, вести драку без правил. Пусть увидят, что об нас можно обломать зубы. Пусть подыщут себе какую-нибудь другую планету, у жителей которой характер послабее. Ведь убрались же мы, великая держава, из маленького, отсталого Афганистана. А потому что в конце концов поняли: эти сдохнут, но не сдадутся. Точно с такой же ситуацией двадцать лет назад столкнулись и американцы – во Вьетнаме.

Раздался звонок. А Роберт и не знал, что «линкольн» тестя оснащен радиотелефоном.

– Да?… Так и сказал? – Всеволод Игнатьевич довольно громко скрипнул зубами. – Он что, забыл, кто его выдвинул? Поговори с ним по-мужски. Пусть не трясется. Он генерал или тряпка? Танки для того и существуют, чтоб из них стрелять! А гусеницы, чтоб давить!… Давай, жду.

Пожалуй, Роберт впервые видел тестя в таком раздражении.

– Будете людей гусеницами давить? По принципу: бей своих, чтоб чужие боялись? Послушайте, Всеволод Игнатьевич, а может, вы с вашими санаториями и клубами хуже Мигрантов, а?

Сказал – и сам испугался. Умный человек тем и отличается от глупого, что лепит не всю правду-матку, а пропускает ее через фильтр, в зависимости от собеседника.