Избранное. Т. 1 - Кейт Лаумер
Тело устало, оно требовало передышки, а уцепиться было не за что. Стоило замереть, как меня начинало затягивать вглубь. Я представил себе медленное погружение в липкую жижу, удушье, полные легкие этой дряни, гибель и постепенное разложение…
Меня охватила паника. В отчаянии я крикнул.
И на крик отозвались.
— Эй, там, внизу! Прекратите дергаться! Сейчас я брошу веревку!
Голос был женский, если не сказать женственный, и доносился откуда-то сверху. Он прозвучал слаще ангельского хора. Я попытался ответить бодрым и небрежным возгласом, но с трудом прохрипел что-то невнятное. Сверху упал луч и заскользил по пузырящейся черной поверхности, пока не попал мне на лицо.
— Лежите тихо! — приказал голос.
Луч ушел в сторону, описал круг и вернулся. Что-то со свистом рассекло воздух и плюхнулось в слякоть недалеко от меня. Я забарахтался и нащупал полудюймовый покрытый слизью канат.
— Там на конце петля. Суньте ногу, и я вас вытащу.
Канат скользил в руках. Повозившись в грязи, я нащупал узел, еще раз окунулся с головой, пытаясь зацепиться ногой, и наконец обеими руками ухватился за петлю. Канат натянулся. Я вцепился в него и поехал вверх по склону. Продвижение замедлилось. Ярд. Еще один. Пол-ярда. Фут. Угол наклона уже превысил тридцать градусов. Я крепко прижимался к скату. Еще одно усилие, и я услышал трение каната. Мои руки наткнулись на кромку. Я ухватился за край, закинул ногу, перевалился через край, пополз по мокрому песку, но тут же лишился чувств.
13
Солнце било в глаза. Забыл задернуть шторы. Матрац комками. Все болит, болит…
Я разлепил ресницы и увидел белый песок, гребнями спускающийся к берегу латунного моря. Свинцовое небо и серые волны, с глухим плеском накатывающиеся на песчаный пляж. Ни птиц, ни парусов, ни ребятишек с ведерками, ни красавиц в купальных костюмах. Только я и вечное море.
Увы, знакомый пейзаж. Я вернулся на Берег Динозавров. Солнце только вставало и чуть осветило мое израненное тело.
Когда я попытался сесть, что-то затрещало. Грязь на брюках засохла и приклеилась к ногам. Серая пленка покрывала туфли. Я хотел согнуть колено и вскрикнул от боли. Одежда затрещала, от нее кусками стала отваливаться засохшая грязь. Я весь был покрыт коркой грязи, словно креветка в тесте. Лицо тоже в грязи. Я стал методично соскребать с себя грязь, как обычно очищают яйцо от скорлупы, и прежде всего со щек и глаз. Результаты были плачевны.
— Я вижу, вы проснулись, — послышался сзади бодрый голос.
Я выцарапал грязь из уха и услышал шорох шагов по песку.
— Перестаньте лезть руками в глаза, — сказала она резко.
— Лучше спуститесь к воде и обмойтесь.
Я поморщился, оперся на колени и руки и встал. Женщина твердо взяла меня за правый локоть, несколько робко, как мне показалось, направила вперед. Я, спотыкаясь, зашагал по рыхлой земле. Солнце жгло сквозь ресницы, шорох прибоя усиливался. Через некоторое время я почувствовал у ног теплую воду. Женщина отпустила меня, я сделал несколько шагов и с головой погрузился в воду.
Ссохшаяся грязь вновь обратилась в слизь, испускавшую удушливое зловоние. Я окунул голову и более-менее промыл волосы, потом умыл лицо и вновь обрел способность видеть.
Сняв намокшую и отяжелевшую от грязи рубашку, я поводил ею по воде и оставил в бледно-зеленой волне темное пятно.
Из порезов на руках сочилась кровь. Костяшки пальцев были сбиты, соленая морская вода жгла, как кислота. Я заметил, что со спины рубашка прогорела дотла. Внезапно небо почернело, перед глазами побежали сияющие крутящиеся точки…
Кто-то схватил меня и потащил из воды. Похоже, я тонул, даже не сознавая того. Я закашлялся, чувствуя, что меня тянут к берегу. Ноги почти не слушались. На берегу я опустился на четвереньки, потом с минуту тряс головой, чтобы отогнать высокий, шедший изнутри звук.
— Я не поняла… вы ранены? У вас вся спина в ожогах… Что с вами случилось? — голос доносился откуда-то издалека, то нарастая, то вновь удаляясь.
— Прогулялся по горящей палубе, — хотел сказать я беспечно, но слова прозвучали невнятным бормотанием. Я видел перед собой только пару стройных женских ног в изящных кожаных сапожках, крутой изгиб бедер, серый поясок с портупеей и белую, некогда свежую куртку. Я вновь поморщился, просто чтобы она знала, как мне больно, и, опираясь на руку, поднялся.
— …оставила вас здесь на всю ночь… первую помощь… вы можете идти?., недалеко отсюда…
Из голоса исчезли командные нотки, и он показался мне знакомым. Я, щурясь от солнца, посмотрел на ее нахмуренное в глубоком участии лицо. Сердце мое забилось.
Это была Лайза.
14
Я пробормотал что-то и привлек ее к себе, но она оттолкнула меня и окинула суровым взглядом ночной няни, которая выполняет свои обязанности независимо от того, нравится ей ее работа или нет.
— Лайза!.. Как ты сюда попала? — выдавил я.
— Я не Лайза и попала сюда тем же способом, что и вы.
Она продолжала вести меня к небольшой палатке, разбитой выше по склону в тени булавовидного мха.
— Надеюсь, вы — оперативный агент? — ее взгляд прошелся по тому, что осталось от моей одежды. Она цокнула языком и добавила почти обвиняюще: — Ну и вид у вас. Как после бомбежки.
— Это не бомбежка, — сказал я. — Морское сражение, абордаж. Но что ты здесь делаешь, Лайза?
— Меня зовут Меллия Гейл, — оборвала она. — Перестаньте навязывать мне свой бред. У меня и без того хватает забот.
— Лайза, что с тобой? Неужели ты не узнаешь меня?
— Я вижу вас первый раз в жизни, мистер.
Мотнув головой, она впихнула меня в палатку, в прохладу и полумрак, и приказала:
— Раздевайтесь.
Я хотел было воспользоваться мужской прерогативой на самостоятельность, но почему-то не смог справиться с одеждой. Бессильно лежа на кровати, я ждал, пока с меня стащат туфли, брюки и носки. Мокрые трусы кое-как снял сам. Я дрожал и горел и чувствовал себя словно маленький мальчик, которого мама укладывала в постель. Ощущая прохладную свежесть, я перекатился на живот, давая испытать ее пылающей огнем спине, и боль растворилась в мягкой окутывающей темноте.
15
— Простите, что я оставила вас вечером без внимания, — сказала Лайза или Меллия Гейл. — Но я не думала, что вы ранены… и…
— И, кроме того, я слишком тяжел.
