Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов

– Что у вас? – угрюмо, потому что не ожидал ничего хорошего, спросил Иван поджидавших его ходоков.

– Здесь рядом посёлок и озеро. Вода, – сказал Арно.

– Вода вкусная, – вставил Хиркус.

– Подожди, – отмахнулся Арно. – Дело не в том. Там другое… Даже не знаю, как сказать и что подумать.

– Посмотрим. Не объясняй. Веди!

– Да тут и вести некуда. Вот, присмотрись. Да, да.

– Хм… И правда.

Наверное, это было поселение. Своеобразное, конечно, и непривычное людям.

Глиняные, похожие на гигантские закрученные в спираль раковины, сооружения, несомненно, искусственного происхождения, зияли овальными входами полудужьем вокруг нелепой постройки в виде той же раковины, но поставленной вертикально. Наверху, на самом кончике её был водружён крест, такой же уродливый, как на Элен, только большой.

– Вот, – показал на него Арно.

– Там внутри то же, – сказал Хиркус.

– Что?

– Трупы.

– А-а, – Иван заглянул через лаз, ведущий во чрево раковины.

Мумии лежали в ряд. Их хорошо можно было рассмотреть, так как раковину пронизали многочисленные едва заметные отверстия, и в них проникал свет.

Иван выпрямился.

– А не кажется ли вам, что эта Элен… Занималась здесь…

– Миссионерской деятельностью, – подхватил Хиркус. – За это её и покарали. Вместе с приверженцами.

– Разумно. Но остаётся выяснить, кто покарал?

– Лучше не надо, – сказал Арно. – Дело давнее, и нам…

Он не досказал.

– КЕРГИШЕТ! – донёсся истерический вопль Шилемы. – Берегись!

Иван и ходоки словно ожидали именно такого крика и предупреждения. Нервы их находились всё время в напряжении. То, с чем они неожиданно столкнулись, как бы они от него не старались отгородиться, не могло настраивать на благодушный или хотя бы на равнодушный лад, тем более, убаюкивать себя на гарантию безопасности.

И крик Шилемы расставил все точки по местам. Так и должно случиться. Это как бы избавило их он груза ожидания и тягостных мыслей. Раздумья долой, мышцы готовы к действию, исчезли неопределённость и гнетущее состояние.

Всего в десяток длинных шагов, похожих больше на прыжки, они оказались у колеса. Даже Джордан не отстал, делая, порой, три движения ногами, когда рослые ходоки совершали только один.

Испуганные женщины так и стояли коленопреклонёнными.

За спиной Жулдаса, застывшего глыбой, в боевых стойках маячили Шилема и Иката, ограждая женщин от плотной шеренги, вооружённых обоюдоострыми копьями, существ. На вид они не отличались от тех, кто висел на кольях колеса. Но живые, они выглядели, с точки зрения людей, несуразно из-за иных пропорций тела и конечностей. Особенно поражали длинные и тонкие, будто состоящие из одних сухожилий, конечности, что служили им руками. Некоторые из существ опирались ими о землю, не нагибаясь. Стояли они на ногах, сильно развитых в бёдрах и худых к широкой ступне. Усохший и оттого незаметный у трупов горб так же служил достопримечательностью живых. Он начинался от самого затылка треугольной в анфас головы, шёл вдоль спины и оканчивался куцым, но толстым в основании, хвостом.

Появление ходоков во главе с Иваном, по всей видимости, изменили намерение потомков рептилий немедленно напасть на малочисленную группу людей.

Шеренга подалась назад. Произвела это движение резво и довольно чётко и, как по давно отработанной команде, перестроилась, выставив против новых действующих лиц, заслон клином, что так же говорило в пользу их разумности.

Между пришедшими из будущего и аборигенами повисла, скрашиваемая лёгким шуршанием колеса, настороженная тишина, изредка прерываемая всхлипами женщин.

– Будем уходить? – спросил Арно, придвигаясь вплотную к Ивану.

– Наверное… Я надеялся отсюда определить направление во времени, – не поворачивая головы, сказал Иван. – И эти… – он едва заметным кивком показал в сторону женщин. – Пока им опять объяснять и уговаривать будем…

– Зачем тогда уходить? Разогнать этих… лягушек. И – всё! – громыхнул дон Севильяк. – Ты же видишь, сморчки.

– Может быть, и сморчки. Но они только и ждут, – вставил Хиркус, – чтобы тебя съесть. Уже шампуры наготове держат. Нанижут, и даже разделывать не будут, так тебя сожрут вместе с одеждой.

– Ха!

– Разогнать, значит стрелять… Вот что, – принял решение Иван, – вы меня подстрахуйте, а я с ними попытаюсь поговорить.

– Ну, КЕРГИШЕТ! – ахнул Хиркус и следом: – Я с тобой. Не поймут тебя, то я им покажу что-нибудь такое… А что?

– Ещё один, – пробормотал неприязненно Джордан. – Но мне здесь одному тоже делать нечего. Я с вами тогда пойду.

– Ну вот, – Арно посмотрел на воинственно настроенного дона Севильяка. У того раздувались ноздри, при этом автомат он ухватил громадной рукой за ствол, как дубинку. – Мы с тобой что, против?

Иван резко махнул в их сторону рукой.

– Пойду я. Хиркус, ты со мной, – распорядился он, – но будь позади и не высовывайся прежде времени. А вы – начеку.

Иван медленно направился к шеренге местных разумных. Считая жест понятным любому, взявшему оружие, он приподнял руки на высоту плеч, раскрыл ладони и показал аборигенам, что у него в них ничего нет, и его не следует бояться.

Тоже самое проделал Хиркус, недовольный приказом Ивана держаться позади.

– Кто знает, когда это прежде времени наступит? – говорил он себе под нос. – Прежде времени…

Казалось, всё остановило свой бег по оси этого времени.

Перестали причитать женщины, замерли рептилии и ходоки. Только колесо напоминанием вечности продолжало своё кружение, но и оно не смягчало окаменелости застывшей тишины в этом месте. Точно так же не оживляли картину КЕРГИШЕТ и Хиркус, которые медленно и неестественно плавно, словно лодки в спокойной воде по инерции, сокращали расстояние между собой и копьеносцами.

Иван остановился, когда до стоящих в клинообразной шеренге можно было допрыгнуть в один шаг. За ним, подпирая плечом, затаился Хиркус, всё ещё обсуждающий сам с собой о приказе не высовываться прежде времени, и что бы такое показать рептилиям, от чего бы те могли придти в восторг и побросать свои заострённые палки на землю?

Всё! Тишина, неподвижность действующих персонажей, неопределённость…

Толкачёв, готовый к любым действиям противной стороны, всматривался в неотличимые лица тесно стоящих перед ним разумных существ. Но что они думают, глядя на него, что у них зреет в небольших, вытянутых нижней частью, головах, каких непредсказуемых движений можно от них ожидать – понять не мог.

Всё-таки это были не люди, чью мимику и намерения в глазах он смог бы проанализировать и предполагать, хотя бы приблизительно, последующее их поведение. Он бы видел гримасы ненависти и, значит, невозможности договориться. Если бы на лицах читалась растерянность, то появлялась возможность установления контакта. Спокойствие, ожидание, равнодушие – можно вступить в диалог.

Здесь же – ничего.

На что надеялся, Иван и сам, пожалуй, не знал.

Парламентёром он никогда не бывал, но однажды видел, как на это шли двое ребят – офицер и сержант – к моджахедам, окружённым в ущелье. Их там оставалось десятка два, столько же было уже убито в перестрелке. Сержанту пришлось даже перешагнуть через одного убитого. Тогда Иван с замиранием сердца, также как и другие бойцы из его отделения, следил за