Георгий Гуревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

Какие же проблемы обсуждали в Токио и Нагоя фантасты Японии, Англии, США, Канады и Советского Союза? К чему они в итоге пришли?

Научная фантастика, еще совсем недавно считавшаяся литературой второго сорта, завоевала ныне необыкновенно широкую аудиторию. Научно-фантастические книги печатаются большими тиражами, различные издательства выпускают альманахи и сборники, повсеместно организуются клубы любителей фантастики. Как показали представленные на симпозиуме обзоры, фантастика существует ныне во многих странах мира.

В чем же причина ее популярности? В остросюжетности? В стремительности развития действия и неожиданности развязки? Ведь именно эти качества сделали фантастику достойной соперницей детектива. А может быть, есть нечто, делающее фантастическую литературу совершенно уникальной?

В настоящее время четко видны сдвиги, происшедшие в фантастике за последние годы. Фантастика отошла от технологии и обратилась к точным наукам, философским и социальным проблемам. И это тесно связано с особенностями науки сегодняшнего дня. Открытие странных частиц и резонансов, поиски единой картины физического мира, проникновение в область пространства мегамира и в ультрамалые области элементарных ячеек, ферментативный синтез белка, расшифровка наследственного кода, создание «думающих» машин, моделирование эмоций и многое другое — все это наложило отпечаток и на сознание людей и, естественно, на литературу.

Секрет популярности научной фантастики не только в том, что она прививает интерес к науке, «вербует» в нее увлеченную молодежь, знакомит широкую общественность с научными методами познания, воспитывает научное мышление. Главный эффект ее воздействия заключен в вовлечении читателя в круг столкновений человеческих характеров, взглядов, стремлений. При этом конфликты разыгрываются не столько вокруг личных взаимоотношений героев, сколько вокруг поисков лучших путей к истине. Все личное, мелкое отступает перед величием этой истины, на которую не может быть монополии, перед которой одинаково равны и академик, и лаборант. Атмосфера поиска, напряженная, незатихающая битва идей, наконец, сопереживание с героями — именно это раскрывает перед читателем гуманный или, напротив, преступный путь, по которому могут быть направлены завоевания науки. Именно это ищет читатель, и прежде всего молодой, на страницах фантастических книг, а не пророчества по поводу развития науки через тысячу лет.

Многочисленные читательские конференции показали, что благодаря фантастике значительная часть вчерашних студентов была вовлечена в науку. Можно привести любопытные статистические данные 60 процентов московских студентов-физиков избрали свою специальность под влиянием тех или иных фантастических книг. Это — знамение времени. Научное творчество немыслимо без полета фантазии, без логического исследования самых парадоксальных и отнюдь не самоочевидных проблем. На роль фантастики в выборе своего научного пути неоднократно указывал пионер звездоплавания Циолковский, имена писателей-фантастов упоминались на пресс-конференциях наших космонавтов.

Фантастика, как правило, отражает сегодняшний день науки независимо от века, в котором протекает действие произведения. Основные герои фантастики — ученые нашего времени, люди, с которыми встречался почти каждый человек на заводе, животноводческой ферме, в учебном заведении или больнице. Воображение писателя наделило их волшебной властью над пространством и временем, жизнью и мертвой природой. Эти люди могут делать то, что делают или только мечтают свершить наши современники. Есть лишь одна существенная разница. Герои фантастических произведений все делают гораздо лучше и быстрее, в итоге они способны творить чудеса, вполне объяснимые, однако, постулатами воображаемых наук будущего. Поэтому читатель может проследить весь путь научной идеи от ее возникновения до конкретного воплощения в какие-то пусть совершенно фантастические формы. И не так уж важно при этом, в каком точно веке действуют эти знакомые и понятные люди.

И если фантастика, как литература, прямо часто не задается целью популяризации научных идей, то в своей внутренней логике, в принципах анализа она непосредственно приближается к науке. Для нее характерно как бы размышление вслух о путях и превращениях идей. Писатель-фантаст всегда ставит эксперимент. Даже если это веселый эксперимент, что характерно, скажем, для юморесок Синити Хоси, или трагический, как это часто имеет место в творчестве Фредерика Пола, представлявшего на симпозиуме фантастов Америки.

Нельзя упрекать писателя за якобы «ненаучность» посылки, теория относительности запрещает путешествие в прошлое, однако машина времени давно уже стала традиционным атрибутом фантастики. В одном из рассказов Сакё Комацу — президента Всемирного симпозиума и известного японского фантаста — существует даже постоянно действующий туннель из современности в эпоху Эдо. Но путь развития фантастической посылки уже не должен грешить против истины. Здесь требуется самая строгая достоверность. Точно так же обстоит дело и с конечными выводами. Они целиком мотивируются характером посылки. Поэтому они предполагают однозначность решения, его доказанность. И здесь любая ошибка, любая неточность могут стать роковыми. Стоит утратить доверие читателя даже на незначительном эпизоде, и не спасут тогда ни острый сюжет, ни блистательное описание далеких миров.

С другой стороны, точное и достоверное развитие даже самой противоречащей очевидности посылки не противоречит принципам научной фантастики. Такой прием характерен и для науки. Естественно, что многие авторы пользуются и развитием идеи «от противного» и приведением идеи «к абсурду». Уподобление художественного произведения геометрическим теоремам, конечно, не предполагает полной аналогии между ними Речь идет лишь о внутренних аналогиях в методе. Приемы же здесь совершенно различные. И научная фантастика всегда будет оставаться литературой, она никогда не станет наукой. С этим, я думаю, в конце концов согласились все участники симпозиума. Даже такой «фантастический технократ», как Артур Кларк, предсказавший в свое время спутник связи.

Сближение науки и искусства — характерная тенденция нашего века. Оно идет сразу по нескольким направлениям. И если сегодня к примеру, анализом поэтики Пушкина и Маяковского успешно стали заниматься математики, то можно только гадать, в какие формы выльется рождающаяся на наших глазах научная эстетика. С ее проявлениями мы встречаемся повсеместно. От исследователей часто можно услышать слова вроде «красивая формула», «изящный вывод», «ювелирный эксперимент». Это не случайное сочетание слов Пол Дирак, получив свою знаменитую формулу, открывшую окно в антимир, долго сомневался в ее физическом смысле. Но формула была красива, и, как говорят, это решило дело. Важнейшая формула квантовой механики прошла проверку эстетикой!