Инна Зинченко - Превратности судьбы и недоразумения

— Ну и что? Ничего они с нами не сделают. — Говорю и сама себе не верю.

Лес ещё не оправился после вчерашней бури. Повсюду сломанные ветки валяются, идти не удобно — постоянно обо что-то цепляешься. Всё мокрое и холодное. Я даже пожалела, что отправилась в этот поход, но отступать было стыдно. Парнишка мне доверяет, нельзя уронить себя в его глазах, никак нельзя! И поэтому храбрюсь, даже что-то пытаюсь напевать внезапно севшим голосом.

— Арки, а ты не знаешь, почему у вас и у племени, которое возле города мёртвых обосновалось, есть одержимые, а у тех, что на побережье — нет?

Арки задумался и уверенно сказал:

— Там вода хорошая.

Опять вода! Ну, тухлая она у них, тухлая! Может и в самом деле паразит там какой-то водится, или бактерия, или вирус, или Бог его знает кто?! Арки, как и Тирто не сомневается — все беды от плохой воды. Я бы с ним согласилась, но почему-то не могу. Вода, плохая она или хорошая — это всего лишь безобидная жидкость и с ума свести не может. Или, все-таки, может?

— А где воду берут те, что на побережье живут? — Спрашиваю без особого интереса, потому, что не придаю этому значения, просто, чтобы не молчать.

— У них в пещерах есть озеро, чистое. Я хотел к ним уйти, но они меня не приняли.

Он печально вздыхает и срывает красивый пурпурный цветок. Вертит его в руках и тут же, смутившись, дарит мне. Галантный кавалер. Откуда он знает, что дамам положено цветы дарить?

— Красивый! — Говорит он, объясняя свой странный поступок.

— Очень! — Соглашаюсь я. — Спасибо, Арки! Мне уже давно никто цветов не дарил.

Город мёртвых встретил нас, как и положено, гробовым молчанием. Тишина, как на погосте. Хочется перекреститься и свечку горящую поставить. Но что-то изменилось в моём восприятии этого места. Теперь, после того, как я пообщалась с тем, кто здесь жил раньше, мне кажется, что я чувствую эти, разбросанные повсюду кости, занесённые песком. Возможно, я сейчас стою на…

— Идём туда! — Торопит меня Арки, указывая на небольшой песчаный холмик.

Я провалилась! Едва ступила ногой на этот бархан, как почувствовала, что земля уходит из-под ног. Сердце ухнуло и упало в пятки. На голову мне сыпался песок, и казалось, что я, как Алиса сейчас окажусь в стране чудес. Удар был болезненным, как это я ничего не сломала? Рядом упал Арки, но у него приземление получилось гораздо более удачным. Наверное, навык есть. Потирая ушибленный бок, я возмущалась:

— Ты бы хоть предупредил меня. Я же убиться могла.

— Да не, тут не высоко. — Легкомысленно ответил он. — Просто надо было сгруппироваться.

Ай да умник! Сгруппироваться, а меня кто-нибудь поставил в известность, что надо сгруппироваться? Или предполагается, что я и так всё должна знать?

Не знаю, что здесь было раньше. Возможно склад или фабрика, но повсюду лежали ящики и коробки из неизвестного материала, аккуратно поставленные друг на друга и, кажется, пронумерованные. Лишь бы это не был склад боеприпасов, а то ведь и рвануть может! Я опасливо дотронулась до шероховатой поверхности ящика — ничего. Открывать побоялась. Арки подбежал ко мне и лихо откинул крышку. Это, как будто рыться в бабушкином сундуке — чего только нет! Удивительно, что всем этим нарядам не меньше сорока тысяч лет! Из чего они это всё делали? Ткань не рассыпалась в прах, даже цвета не потускнели, словно только вчера всё это богатство сложили аккуратно и надёжно упаковали. Я остервенело рылась в куче разноцветных тряпок, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь штаны — впустую, видимо, этот вид одежды гело был не знаком. Чтож, придётся ограничиться тем, что есть. Ах, завидуйте мне, земные модницы! Вы такого не видели! Рисунки на ткани выглядели живыми, они переливались, менялись, жили своей жизнью. Казалось кощунством надевать на себя эти произведения искусства. Я выбрала самую скромную тряпочку — бирюзовую тунику, на которой были изображены плывущие в небе пушистые облака. Едва только я переоделась, как чуть пониже облаков пролетела стайка птиц, запахло озоном… Блин! Ну и одежда у них — целое шоу! Сразу же захотелось захапать всё, что попадало на глаза. Жаба схватила за горло и давила со страшной силой. Я забыла обо всём, перекладывая с места на место необыкновенные наряды. От всего этого великолепия даже дышать перестала. Всё-таки женское начало убить в себе невозможно! Давненько я так не радовалась обновкам! Думала, что всё, с этой работой, умерла во мне женщина, остался только Наблюдатель-Координатор.

— Это живая одежда, — сказал Арки, — но есть и простая.

Ну уж нет! На простую я теперь не согласна! Меня трясло от возбуждения.

— Смотри! — Крикнул Арки.

Я посмотрела на него, испуганно вскрикнула и схватилась за сердце — он горел. Огонь плясал по его телу, слышался треск веток, и запахло гарью. Только немного погодя до меня дошло, что всё это — всего лишь одежда, которую он на себя нацепил.

— Здорово, да?

— Ты меня так до инфаркта доведёшь!

Но зато это привело меня в чувство. Не глядя, я сграбастала в охапку кучу ярких тряпок и собралась уходить. И только тут я вспомнила, что уйти у нас не получится — как выбраться наверх? Одежда посыпалась из рук, и я с трудом сдержала себя, чтобы не расплакаться.

— Что случилось? — Удивился Арки.

— Как мы выбираться будем?

В своём огненном наряде Арки выглядел, как Бог! Он рассмеялся весело и успокоил меня:

— Да нам и не надо никуда карабкаться. Здесь есть другой выход — под землёй. Я специально одел это — там кипар много, а так даже факела зажигать не придётся. Собирайся. Пошли.

Потом он вдруг остановился и тревожно спросил:

— Скажи, ты же меня никогда не бросишь?

И сразу же вспомнились слова из моей любимой книги "Маленький принц": "Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил!".

Я думаю, что Экзюпери был Ангелом, потому, что такую книгу мог написать только Божий посланник. Я всегда была уверена, что Ангелы живут среди нас, как самые обычные люди, не догадываясь о том, кто они такие на самом деле. Экзюпери не разбился вовсе — вернулся туда, откуда пришёл. Не мог обычный человек ТАКОЕ написать. Эта книга стала для меня моей персональной Библией. Я приручила Арки, но что я могу ему ответить? Мне рано или поздно предстоит покинуть этот мир, а его я не могу взять с собой.

— Не брошу, — вру я и ненавижу себя в этот момент. — Нет, Арки, никогда не брошу!

Он успокаивается и не знает, какая я сволочь! Господи, прости меня за этот грех!

Он пошел к большому проёму в стене, и так страшно было смотреть на этого горящего мальчика. Хотелось крикнуть ему: "Сними это немедленно!", но я промолчала. Настроение было испорчено окончательно и бесповоротно. Я шла за ним и думала, как же я смогу оставить его? Заныло сердце, на которое мне грех жаловаться. Поймёт ли он меня, простит ли?