Николай Петри - Зеркало в руках

Неожиданности начались на рассвете.

Валерий упаковывал плёнку, когда к нему подскочил Нок. Грубо дёрнув за руку, он развернул пилота лицом к себе и стал трясти перед его глазами своей сумкой.

— Что это такое?! — кричал он, выпучив глаза.

Валерий отступил на шаг, сбросил дёргающуюся руку Нока и только теперь сумел рассмотреть в правом углу сумки огромную дыру. Подбежала Олеся, встала между пилотом и Ноком.

Трассолог швырнул сумку к её ногам, визгливым голосом проговорил:

— Полюбуйтесь, как несёт ночное дежурство наш славный командор!

— При чём здесь Валерий? — спросила подошедшая Ариша. — Сумка стояла у тебя в изголовье!

Нок осёкся, посмотрел сначала на Олесю, потом — на Аришу. Суетливым движением подхватил сумку и отошёл на несколько метров. Валерий принял из рук Олеси упавший рюкзак и заметил в её глазах слёзы. Прежде чем он успел что-либо сказать, девушка отвернулась.

День, начавшийся с небольшой стычки, грозил закончиться большим скандалом…

Сегодня опалесцирующая волна вела себя вяло. Снизив к обеду скорость до двух километров, она полностью остановилась задолго до заката. Измучившихся девушек новость обрадовала, Нок не отреагировал никак, а Валерий взволновался. Конечно, причиной спада активности могли быть любые факторы, в том числе и естественная убыль интенсивности из-за большого удаления от зоны сброса контейнеров. Но пилот не верил в подобное объяснение.

Пока Нок занимался обустройством лагеря, Валерий несколько раз вплотную приближался к свечению, с радостью отмечая значительное ослабление его интенсивности. Либо удивительный поток достиг точки бифуркации и готовится перейти в качественно новое состояние, либо…

Исследования увели Валерия далеко в сторону. Возвращаться пришлось совсем другой дорогой.

Подходя к биваку, он услышал возбуждённый голос Нока:

— …не могу сказать, потому что пилот ни разу не снял своего комбинезона. Даже когда умывается, он не отворачивает рукава. А знаете почему? У него на каждом запястье — металлический браслет. Зачем, спрашивается?.. Говорю вам — он биоморф!

— Все мы немного биоморфы. — Валерий устало опустился возле костра прямо на землю. Спокойно посмотрел в испуганные глаза Айви, в настороженные — Олеси. От Нока демонстративно отвернулся.

— Так это… правда?! — Голос Ариши задрожал.

— Что? — спросил Валерий.

— Вы — биоморф?!

— Разве из вас никто не подвергались биоморфированнию? — Валерий посмотрел на Нока. — Никто из вас не получал переломов и не обжигался? Никому не делали зубных протезов и прочей мелочи, которой за кожным покровом не видно?

— Но это же разные вещи… — смущённо проговорила Ариша. — Одно дело — аллоплант и совсем другое…

— Почему? — не дал ей договорить Валерий. — Разве кто-то установил ту границу, свыше которой биоморфирование аллоплантами превращает человека в страшилку детей — биоморфа? Кто решает, сколько процентов кожи можно пересадить человеку, и он останется прежним, а вот если добавить ещё один квадратный сантиметр, то он сразу превратится в биоморфа?..

Ариша окончательно сконфузилась, а молчавшая Олеся с улыбкой сказала:

— Давайте ужинать! Медицинские споры отложим до возвращения домой…

Ночь выдалась непростая.

Впервые за несколько дней налетел ураганный ветер. Он яростно набрасывался на сидящую у костерка фигуру пилота, раздувая слабенькое пламя и охватывая непокрытую голову ледяными обручами. Температура резко упала: отлучившийся за хворостом Валерий дважды наткнулся на замёрзшие лужи. Вернувшись к кострищу, он нашёл почти погашенное ветром пламя и раскатанные по полянке головни. Пришлось спешно выкапывать в песчаном грунте полуметровую яму, чтобы в ней сохранить остатки костра.

Пока работал, холода не замечал, едва пристроился с подветренной стороны, чтобы отогреть озябшие руки, стал зубами отбивать дробь.

С удивлением оглядываясь по сторонам, он с трудом верил собственным глазам — после полуночи пошёл снег! Ветер к этому времени немного стих, стеклоткань перестала парусить, звонко хлопая под резкими порывами. Поленья разгорелись, выталкивая из углубления волны горячего воздуха.

Валерию показалось, что он заснул…

Его разбудил хруст.

Не поворачивая головы, он определил направление, откуда пришёл звук — со стороны "заснувшей" волны. Костер пылал ярко, толстые ветки сгореть не успели, значит, дремал он недолго.

Хруст повторился…

Теперь он стал ближе. Наверное, не далее десяти шагов.

Продолжая упираться спиной в рамку рюкзака, Валерий поискал глазами, что можно использовать в качестве оружия. Топорик, которым он рубил поваленную ураганом берёзу, лежал всего в метре, но чтобы его взять, нужно подняться, а хруст всё ближе…

Валерий медленно протянул руку к огню, ухватился за толстый сук, сильно объеденный огнём на конце, и приготовился. Когда хруст раздался в двух или трёх шагах, Валерий рванул из огня сук, вскочил на ноги и развернулся, готовый в любую секунду пустить огненную дубину в дело.

Перед ним стоял Нок. Глядя на пилота заспанными глазами, равнодушно спросил:

— Решил мне посветить?..

Валерий бросил палку в огонь — в небо взмыло трёхметровое облако искр.

— Не спится? — спросил он, внимательно разглядывая Нока.

— Замёрз! — передёрнул плечами юноша. — Погодка не для конца августа…

Устроившись рядом с пилотом, он принялся ворошить угли.

В палатке зашевелились девушки. Впервые за многие часы полного безмолвия где-то совсем близко прокричала птица.

Валерий поискал её глазами, но не нашёл — тёмный беззвёздный бархат ночи только-только собирался выцвести под натиском солнечных лучей…

Прошло пять дней, похожих друг на друга как чип-маркеры из одной кассеты.

Двое мужчин и две женщины просыпались до рассвета, торопливо собирались, всухомятку завтракали тем немногим, что осталось после случая с сумкой Нока, из которой грызуны успели вытащить почти всё съестное. Потом брели, через каждые два часа делая остановки.

Установившийся в самом начале жёсткий график постепенно изменился. Периоды отдыха стали продолжительнее, а время в пути, напротив, понемногу сокращалось. Валерий по-прежнему использовал каждую возможность, чтобы взглянуть на "выдыхающуюся" волну вблизи.

На исходе пятого дня, оставив Нока разводить костёр, он вернулся и не поверил своим глазам — опалесцирующее сияние исчезло. На всякий случай он прошёл ещё метров двести, считая, что по невнимательности неправильно оценил расстояние. Нет. Он не ошибся — свечения не было. Однако радости неожиданное открытие не принесло. Небо по-прежнему не имело звёзд, а значит, они всё ещё находились в локальной зоне, где не действует связь.