Роберт Сойер - Жить дальше

— Помоги мне найти Сигму Дракона, — сказал он ему, держа маленькое устройство прямо перед собой, словно собираясь сделать снимок.

— Повернитесь кругом, — сказал датакомм приятным мужским голосом. — Нацельте меня выше… ещё выше. Хорошо. Теперь поверните меня влево. Ещё. Ещё. Нет, слишком далеко, немного назад. Вот так. Сигма Дракона в центре вашего дисплея.

— Вон та яркая у верхнего края?

— Нет, это Дельта Дракона, также известная как Нодус Секундус. А яркая звезда ближе к нижнему краю — Эпсилон Дракона, или Тил. Сигма Дракона слишком слаба, чтобы её увидеть. — На дисплее появились две линии, скрещивающиеся на пустом участке неба. — Но она там есть.

Дон опустил датакомм и посмотрел непосредственно на ту же самую пустоту, фокусируя свои мысли на этой звезде, такой близкой по космическим стандартам, но тем не менее непостижимо далёкой по человеческим масштабам.

Несмотря на то, что драконианцы были частью его жизни уже сорок лет, как-то так получилось, что они никогда не казались ему чем-то реальным. О, он знал, что они есть — прямо сейчас, вон там, на другом конце луча зрения. Возможно, что в эту самую секунду там стоит какой-нибудь драконианец, высматривая Солнце — которое на его ночном небе почти такое же тусклое, как и Сигма Дракона в небе Земли — и думает о странных существах, живущих где-то там. Конечно, Сара скажет, что концепция одновременного «прямо сейчас» лишена смысла в релятивистской вселенной; даже если бы Дон сумел разглядеть Сигму Дракона, свет, который бы он увидел, был бы ею испущен 18,8 лет назад. И этот разрыв только усиливал ту нереальность, которую Дон всегда чувствовал по отношению к инопланетянам.

Но если они сделают то, о чём просят драконианцы, то они превратятся из абстракции в реальность, существующую здесь и сейчас, во плоти. Конечно, будучи рождёнными на Земле, они ничего не будут знать о своём родном мире, но, тем не менее, они будут с ним связаны.

Он закрыл датакомм, спрятал его в карман пиджака и снова зашагал.

Может быть, из-за того, что он раньше думал о премьер-министрах, ему пришло в голову, что Пьер Трюдо занимал этот пост, когда он сам ещё ходил в школу.

Он знал, что в премьерство Трюдо было много моментов, вошедших в историю: фраза «Сами увидите» в ответ на вопрос о том, как далеко он готов зайти для подавления вылазок террористов во время Октябрьского кризиса 1970 года[66]; средний палец, показанный демонстрантам из вагона поезда в Британской Колумбии[67]; декриминализация гомосексуализма и заявление, что «государству нечего делать в спальнях граждан». Но особенно запомнилась Дону его «прогулка в снегу», когда Трюдо удалился от всех, чтобы поразмыслить и взвесить на одних весах собственное будущее и будущее своей страны. В тот вечер великий человек принял решение уйти из политики и покинуть пост премьер-министра.

Трюдо был тогда на двадцать четыре года моложе, чем Дон сейчас, но он был измучен и вымотан. У Дона же была бездна энергии и больше лет впереди, чем он мог себе представить; эти будущие годы тоже были абстракцией, как инопланетяне с Сигмы Дракона. О, они, разумеется, материализуются, по очереди, один за другим, но пока что они также кажутся чем-то нереальным.

Он перешёл через поле, обошёл громаду школьного здания и продолжил свой путь. Кто-то шёл навстречу, и Дон почувствовал небольшой всплеск адреналина — страх старого человека перед тем, чем может закончиться ночная встреча. Но когда встречный подошёл ближе, Дон разглядел, что это мужчина средних лет с лысой головой и встревоженным выражением лица; это ему встречный двадцати-с-чем-то-летний прохожий казался опасным. Сара права — всё в мире относительно.

Он знал, что если бы она могла, то сделала бы это, не задумываясь — помогла бы создать, а потом вырастить драконианских детей. И он также знал, что у него не было бы впереди этой бездны лет, если бы не она. Так что, возможно, это его долг перед женой — и перед Мак-Гэвином, который, в конце концов, и сделал всё это возможным.

Он продолжал идти, и скоро подошёл к ночному магазину. Это был «7-Eleven», один из множества себе подобных, звено в обширной сети. Дон был достаточно стар, чтобы помнить времена, когда эти магазины действительно работали с семи утра до одиннадцати вечера, а не круглые сутки, как сейчас. Несомненно, если бы можно было всё переиграть, то менеджмент сети выбрал бы менее конкретное название для неё. Но если гигантская компания не смогла предугадать, что готовит ей будущее, что ей придётся радикально расширить часы работы, то куда уж ему? И даже при этом они изменились; приспособились. И, думал он, проходя через раздвижную стеклянную дверь и входя из ночной тьмы под яркий свет, может быть, и он тоже сможет.

Глава 40

Когда Дон вернулся домой, Сара была в примыкающей к спальне ванной, готовясь ко сну. Он подошёл к ней, стоящей перед зеркалом над раковиной, и очень осторожно обнял её сзади за плечи.

— Привет, — сказала она.

— Ладно, — ответил он. — Я это сделаю.

— Сделаешь что?

— Присмотрю за драконианскими детишками.

Его объятие было лёгким и не помешало Саре повернуться к нему лицом.

— Правда?

— Почему нет?

Ты не можешь делать это из одного лишь чувства долга, понимаешь? Ты уверен, что хочешь этим заняться?

— Как я могу быть в чём-то уверен? Я собираюсь дожить где-то до ста шестидесяти. Это terra incognita для всей человеческой расы. Я знаю о том, на что это будет похоже, не больше, чем… чем о том, каково быть нетопырём. Но я должен делать что-то, и, как сказал мне сегодня твой внук, это должно быть что-то важное.

— Перси такое сказал?

Дон кивнул, и Сара состроила уважительное лицо.

— И всё же, — сказала она, — ты должен по-настоящему этого хотеть. Каждый ребёнок имеет право быть желанным.

— Я знаю. И я хочу это сделать.

— Да?

Он улыбнулся.

— Точно. Кроме того, тут я хотя бы могу не беспокоиться, что этим детям достанется мой нос.

Дон подозревал, что соседи уже устали удивляться происходящему вокруг их дома, но интересно, заметил ли кто-нибудь из них подкатывающую к нему очень дорогого вида машину. Если да, то он наверняка взял крупный план вышедшего из неё Коди Мак-Гэвина и запустил поиск по лицу, чтобы опознать этого, вне всякого сомнения, богатейшего из всех людей, чья нога ступала на Бетти-Энн-драйв.

Дон распахнул входную дверь и смотрел сквозь москитную сетку, как Мак-Гэвин шагает к ней; сетка разбивала его на пикселы.

— Здравствуйте, Дон, — произнёс Мак-Гэвин с бостонским акцентом. — Рад вас снова видеть.