Лев Куклин - Год лошади

II

Незнакомый человек несколько подозрительного вида, безусловно, не пересекал контрольноследовой полосы. Это было очевидно, ибо с той стороны все было тихо и спокойно. Пограничная стража не любила чужаков, не жаловала чужеземцев, косилась на странников и, как правило, палила сразу - без предупреждения и без разбора. Бдительность есть бдительность! Не трогали они (как я уже отмечал выше) только контрабандистов, но ни на торговца наркотой или оружием, ни на любого другого "делового" незнакомец не походил. Не мог он спуститься и с гор, - попросту потому, что его обувь - простые легкие сандалии с сыромятными ремешками вокруг лодыжек никак не выдержала бы подобного путешествия. Быть может, его и подвезла какая-то машина, но никто не слышал звука мотора. Таким образом, никто не заметил, откуда появился чужеземец, если не считать двух-трех куриц, меланхолично копошащихся в пыли, одной пятнистой свиньи и ребенка. Но их в силу юридической недееспособности нельзя признать полноценными свидетелями... Следовательно, остается признать, что незнакомец возник посредине площади внезапно, словно бы ниоткуда. На него обратили внимание тогда, когда он уже почти пересек эту площадь, единственную в селе. На ней мирно соседствовали церковь и... нет-нет, уж никак не салун из дешевых вестернов, а пожалуй, простой трактир или - если угодно побольше местного колорита траттория. Впрочем, - точь-в-точь такие же, как по другую сторону границы... Площадь была немощеной, и в жару она становилась пыльной, а в дождь - грязной, и конечно же! - звалась она не иначе, как Площадь свободы! Ведь маленькие страны точно так же, как и большие, очень любят громкие названия... В описываемый нами исторический момент в смысле климатических условий стоял как раз промежуточный период, и в привлекательной луже прямо перед входом в церковь блаженно разлеглась уже упоминавшаяся свинья.

Чужеземец прошествовал мимо благодушествующей свиньи (ежели, разумеется, у этого вида животных имеется душа!), ничем не потревожив ее и не пнув ногой по всеобщей, распространеннейшей привычке. Это обстоятельство привлекло к нему дополнительное внимание. Свинья даже не повернула рыла и не хрюкнула: так деликатно прошелестел мимо ее пятака новый человек. А он миновал еще нескольких куриц, что-то выклевывающих в земле, перемешанной с сухим конским навозом, и курицы тоже не всполошились и не бросились врассыпную, как обычно.

Одежда пришельца выглядела весьма необычно: на нем тяжелыми складками свисал почти до земли балахон из грубой серой ткани, похожей на крашеную мешковину, а сам балахон, подпоясанный крученой веревкой, напоминал не то больничный халат, не то монашескую рясу с капюшоном.

Так что незнакомец мог оказаться как странствующим проповедником, так и беглецом из сумасшедшего дома. Оба предположения были равно вероятны, но никто их не высказывал, поскольку сельская площадь в знойный полдень, когда человеческая тень, скуля от жары, целиком прячется под подошвы, была совершенно пустой. Правда, если не считать единственного ребенка, сидевшего в теплой ямке в одной замазюканной рубашонке до пупка. Мальчонка при виде незнакомца почему-то весело загулькал и протянул к нему обе ручонки с растопыренными пальцами, похожими на запачканные лепестки жасмина. Тот подхватил мальчика подмышки, высоко поднял, вежливо подождал, пока младенец с высоты орошал его одеяние тонкой струйкой, поцеловал в лоб и снова опустил, угнездив крепким задиком в насиженном месте.

Малыш продолжил свое занятие, сосредоточенно пересыпая черные козьи орешки из кулечка в ладошку и обратно.

Прохожий же, - с непокрытой головой, кстати сказать, и это, прости господи, в полдень-то!

- направился не в храм - отметим это особо! - а толкнул дверь в харчевню.

Он спустился по каменным ступеням в темноватую прохладу и разглядел за стойкой хозяина.

- Мир дому сему! - приветствовал его вошедший.

- Эх, да какой тут мир, когда все вокруг взбесились? - не слишком дружелюбно буркнул трактирщик (или - ежели вам так угодно, - тратторист...). - Чего тебе, незнакомец?

- Дай мне большой кувшин холодной воды! - негромко попросил вошедший.

- Умыться можно у колодца, - резонно заметил хозяин.

- Я хочу не мыться, а пить... - пояснил посетитель. Хозяин несказанно удивился услышанному, но клиент есть клиент. И даже если бы он заказал лошадиную мочу, - это его неотъемлемое право.

Хозяин нырнул куда-то вглубь помещения и через несколько минут поставил на стол перед незнакомцем большой глиняный кувшин с ярким узором на запотевших стенках и кружку.

- Кто напоит меня только чашей холодной воды, истинно говорю вам, не потеряет награды своей... - загадочно и чуть нараспев произнес новый клиент и наклонил кувшин над кружкой. Стучите и отверзется, ищите - и обрящете, просите - и воздастся вам, - после нескольких хороших глотков добавил непонятный посетитель. Трактирные завсегдатаи, застывшие в полной тишине над своими стаканами, рюмками, кружками и иными емкостями и вместилищами, словно деревянные статуи, невольно повернули головы, услышав этот странный для их заросших волосом ушей текст. А один из них, движимый, видимо, не только ощущением вечной жажды, сжигающей желудок, но и неистребимого любопытства, терзающего душу, вдруг поднялся с места. Это был непредставимый в трактирных условиях физический акт, подобный тому, как если бы сдвинулась с привычного места статуя святого покровителя села, укрепленная над входом в церковь. Он вежливо снял баранью шапку (или - если хотите - кепку, или феску, или - обширное сомбреро с продырявленной тульей) и подсев к незнакомцу на свободный табурет, хрипло прогудел:

- Что ты пьешь, приятель?

- Всего лишь воду из источника жизни... - невозмутимо, но так же вежливо ответствовал тот.

- Воду?! - почти что священный ужас послышался в новом вопросе. - В такую жару?!

- Тебя снедает вечная жажда... - снова загадочно сказал человек в монашеском одеянии. Для этого нет ничего лучше моего питья.

- Дай попробовать... - смущенно попросил сельский гражданин в сомбреро (или в кепке, но вряд ли в шляпе...), пораженный своей просьбой и словно бы поперхнувшийся собственными словами.

- Наполни свой сосуд... - разрешил его собеседник. Мужчина жадно схватил кувшин и трясущейся от вожделения рукой опрокинул его над своей кружкой. Потом, вопросительно моргнув, отпил один объемный глоток, другой, дыхание его прервалось, но только на какое-то мгновение.

- Вино! - завопил он. - Вино, да еще какое!

- По вере вашей вам и воздается... - невозмутимо прокомментировал данный факт незнакомец и улыбнулся. - Пей еще...

- Ну и винцо! Прямо кровь Христова! - захлебывался словами и слюной его собутыльник, точнее - сокувшинник. - Отроду такого не пробовал... Ты прав, приятель, действительно, источник жизни...