Уильям Моррис - Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия

берегу и как будто кого-то искавших. И действительно, они искали Дика и его спутницу.

Дик налег на весла, и мы последовали его примеру. Он радостно приветствовал людей на берегу, и ему ответил целый хор голосов, низких и звонких, так как встречающих было не менее десятка - взрослых и детей. Высокая, красивая женщина с волнистыми черными волосами и глубоко посаженными серыми глазами вышла вперед, помахала нам рукой и сказала:

- Дик, мой друг, вы чуть не опоздали. Чем вы оправдаете такую рабскую пунктуальность? Почему вам было не порадовать нас неожиданностью, приехав вчера?

Дик чуть заметно кивнул в сторону нашей лодки.

- А мы не хотели ехать слишком быстро: на реке много такого, на что любопытно посмотреть тем, кто здесь никогда не бывал.

- Правда, правда, - сказала статная женщина, ибо она была именно такой, мы хотим, чтобы они хорошо узнали водный путь с востока. Мы надеемся, что они теперь часто будут им пользоваться. Но выходите скорей на берег. Дик, и вы, милые соседи: тут за поворотом есть просвет в камышах и удобное место для причала. Мы можем перенести ваши вещи или послать за ними кого-нибудь из мальчиков.

- Нет, нет, - сказал Дик, - легче подъехать водой. И всего-то осталось два шага, но мне хочется довезти моего друга до самого места. Мы проедем к броду, а вы идите по берегу вровень с нами. Так мы сможем даже разговаривать.

Он опустил весла, и мы двинулись вперед, круто повернув к северу. Перед нами был откос, поросший вязами, и казалось, посреди них должен быть дом, хотя я напрасно искал глазами серые стены. Пока мы плыли дальше, люди с берега беседовали с нами, присоединяя свои приятные голоса к голосу кукушки, свисту дроздов и неумолчному крику коростелей в густых стеблях, откуда доносились до нас волны аромата цветущего клевера и других трав. Через несколько минут, миновав глубокий водоворот, мы встретили быстрое течение, шедшее со стороны брода, посадили лодки на маленькую песчаную отмель, затем вышли на берег и попали в объятия наших друзей. Путешествие к верховью Темзы было окончено. Я отошел от веселой толпы и, поднявшись на проезжую дорогу, которая тянулась вдоль реки, в нескольких шагах над водой, осмотрелся. Река протекала между широкими лугами, сероватыми от зрелых семенящихся трав. Сверкающая вода скрывалась за поворотом берега, а над лугом виднелись остроконечные фронтоны здания, где должен был быть шлюз, теперь, по-видимому, соединенный с мельницей. С юга и юго-востока, откуда мы прибыли, долину реки окаймляла цепь лесистых холмов. У их подножья и по склонам были разбросаны немногочисленные низкие дома.

Немного повернувшись вправо, я за боярышником и высокими кустами диких роз мог видеть широкую равнину, уходившую вдаль под мирным вечерним солнцем к еле намеченным голубой линией на горизонте пологим холмам, вероятно служившим пастбищами для овец. Передо мной листва вязов все еще скрывала дома этой заселенной речной полосы, но вправо от дороги там и сям виднелось несколько простых серых построек.

Я стоял в мечтательном настроении и протирал глаза, будто я еще не совсем проснулся и ожидал увидеть, что это ярко одетое общество прекрасных людей вдруг превратится в тощих сутулых крестьян с пустым взглядом и несчастных изможденных женщин, которые когда-то изо дня в день, из лета в лето, из года в год попирали эту землю своей унылой, тяжелой поступью. Но превращения пока не произошло, и мое сердце наполнилось радостью при мысли о прелестных серых поселках от реки до равнины и от равнины до гор, поселках, которые я так ясно мог себе представить и где теперь жил счастливый, здоровый народ, который отбросил богатство и обрел благоденствие.

Глава XXXI

СТАРЫЙ ДОМ СРЕДИ МОЛОДОГО НАРОДА

Пока я так стоял, Эллен отделилась от наших счастливых друзей, которые задержались у маленькой пристани, и подошла ко мне. Взяв меня за руку, она тихо сказала:

- Проводите меня прямо к дому. Нам незачем ждать остальных, мне бы этого не хотелось.

Я собирался ответить, что не знаю дороги и что нас должны отвести туда местные жители. Но, почти помимо моей воли, ноги понесли меня по знакомой дороге. Дорога привела нас на небольшое поле, ограниченное с одной стороны заводью реки. Направо была группа маленьких домов и сараев, старых и новых, а перед нами - каменный серый амбар и заросшая плющом стена, над которой высилось несколько серых остроконечных фронтонов.

Проселочная дорога кончалась у берега мелкой заводи. Мы пересекли дорогу, и, опять почти помимо воли, моя рука нажала на щеколду калитки. Мы очутились на каменной дорожке, которая вела к старому дому, куда судьба, в образе Дика, так странно привела меня в этом новом мире. У моей спутницы вырвалось восклицание радости и удивления. Я понял, ее, так как сад между стеной и домом благоухал июньскими цветами и розы теснились одна над другой в пышном изобилии хорошо возделанного цветника, при виде которого рассеиваются мысли и остается только впечатление восхитительной красоты. Дрозды громко пели, голуби ворковали на коньке крыши, грачи в высоких вязах перекликались среди молодой листвы, и ласточки кружились над кровлей. А сам дом был достойным стражем всей красоты этого летнего дня.

- Да, друг, чтобы увидеть это, я и приехала сюда, - сказала Эллен, и ее слова прозвучали как отголосок моих мыслей. - Этот старый дом с островерхими крышами, построенный простыми сельскими людьми давно прошедших дней, несмотря на всю городскую суету, остался прелестным и теперь, среди красоты, созданной новейшим временем, и я не удивляюсь, что наши друзья так берегут и ценят его. Он словно ждал наших счастливых дней и сохранял в себе крупицы счастья, разбросанные в смутном и тревожном прошлом.

Она подвела меня совсем близко к дому, положила изящную смуглую руку на замшелую стену, как бы обнимая ее, и воскликнула:

- О, как я люблю землю, и времена года, и бури, и все, что связано с Природой, и все, что она порождает, как этот сад!

Я не мог ответить ей или произнести хоть слово. Ее возбуждение и радость были так остры и сильны, ее красота так нежна, хотя и полна энергии, и она так полно выражала свои чувства, что всякое слово было бы лишним. Я боялся, что внезапно появятся люди и разобьют чары, которыми она меня околдовала. Мы стояли некоторое время возле дома, и никто не приходил сюда. Но вот я услышал в отдалении веселые голоса и понял, что наши друзья пошли вдоль берега к большому лугу по ту сторону дома и сада.

Мы немного отошли от дома и посмотрели на него: дверь и окна были открыты для доступа душистого, пронизанного солнцем воздуха, из верхних окон свешивались гирлянды цветов в честь празднества, словно и они разделяли любовь к старому дому.