Айзек Азимов - Академия. Классическая трилогия

— Успокойся, успокойся! — передразнил его отец. — Мы тут гнием и сдохнем тут, а ты говоришь — успокойся!

— Ну, просто — воскресший Латан Деверс, — сказал Ранду, указывая на брата трубкой, — наш старина Фрэн. Латан Деверс погиб на невольничьих рудниках восемьдесят лет назад с прадедушкой твоего мужа, девочка. Он добр и честен, но мудрости ему недоставало.

— Да, черт подери, на его месте я сделал бы то же самое! — продолжал распаляться Фрэнссарт. — Деверс был величайшим Торговцем всех времен, выше, чем этот раскрашенный мыльный пузырь Мэллоу, идол Академии. И если висельники, которые правят Академией, убили его только потому, что он боролся за справедливость, тем больше крови на их руках!

— Девочка, продолжай, — попросил Ранду, — продолжай, или он будет вот так орать всю ночь напролет, а потом весь день будет стонать и бредить.

— Да продолжать-то особенно нечего, — с неожиданной горечью откликнулась Байта. — Кризис должен наступить, но как его ускорить, я не знаю. Прогрессивные силы в Академии жестоко подавлены. Вы, Торговцы, могли бы восстать, но за вами охотятся, и вы разъединены. Если бы удалось объединить все силы доброй воли внутри Академии и за ее пределами…

Фрэн засмеялся — будто огромный ворон закаркал.

— Слушай ее, Ранду, слушай! Девочка-девочка, нет никакой надежды отыскать слабые места в Академии. У них ведь там как: один хлещет бичом, а другие принимают удары — смертельные удары. Во всей Галактике не осталось смельчака, который мог бы встретиться лицом к лицу с одним честным Торговцем!

Байта тщетно пыталась перевести разговор в другое русло. Торан обнял ее и нежно прикрыл ее рот ладонью.

— Папа, — попытался он урезонить отца, — ты никогда не был в Академии. Ты о ней практически ничего не знаешь. Я хочу, чтобы ты поверил мне: в тамошнем подполье много сильных и смелых людей. Между прочим, Байта — одна из них.

— Ладно, ладно, мальчик, ну что ты оправдываешься? Еще не хватало нам поссориться! — Он был явно смущен.

Но Торан пылко продолжал:

— Твоя беда, папа, в том, что ты — провинциал. Ты думаешь, что несколько сот тысяч Торговцев — великий народ уже только потому, что обречены на жизнь в пещерах на забытой Богом планете, на краю Галактики. Конечно, сборщик налогов из Академии, попав сюда, имеет мало шансов вернуться обратно, но это — дешевый героизм. Что бы вы стали делать, если бы Академия вздумала послать сюда флот?

— Мы бы разнесли его на куски и отправили к чертовой бабушке!

— И сами бы отправились туда же. Преимущество было бы на их стороне. Вас мало, вы плохо вооружены, плохо организованы, и как только это поймет Академия, и вы это очень быстро поймете. Поэтому лучше бы вам поискать единомышленников — и в самой Академии, и за ее пределами.

— Ранду! — умоляюще пробасил Фрэн, беспомощно глядя на брата.

Ранду вынул изо рта трубку.

— Фрэн, мальчик прав. Послушай свое сердце и ты поймешь, что он прав. Просто тебе неприятны эти мысли и ты прогоняешь их и орешь на всех. Только от них никуда не деться; Фрэн. Торан, я сейчас объясню тебе, для чего я все это устроил.

Он задумчиво выпустил струйку дыма и положил трубку на край пепельницы. Подождал, пока табак догорит, и, аккуратно постучав по пепельнице, вытряс пепел. Медленно, тщательно снова набил трубку табаком.

— Ты сказал, Торан, что Академия может нами заинтересоваться. Это очень важно. И опасно. Не так давно нас дважды посетили на предмет сбора налогов, Самое неприятное, что второй сборщик прибыл в сопровождении небольшого патрульного корабля. Они приземлились недалеко от города Глейяр, дав на всякий случай холостой залп. Как ты понимаешь, после этого они просто не имели шансов вернуться обратно. Теперь наверняка прилетят другие. Твой отец знает об этом, Торан. Он все прекрасно понимает. Но ты только посмотри на этого упрямого старого повесу! Он знает, что Хейвен в беде, знает, что мы беспомощны, а сам только и делает, что повторяет заученные фразы. Его это, видите ли, согревает и успокаивает. Он думает, что, понося Академию и изрыгая проклятия ей, он выполняет свой долг человека и Торговца и, значит, он так же делает свое дело, как каждый из нас.

— Из кого это — из нас? — поинтересовалась Байта.

Ранду улыбнулся ей.

— Мы организовали небольшую группу, Байта, пока только в нашем городе. Мы еще ничего выдающегося не сделали. Пока нам даже не удалось наладить связи с другими городами, но это начало.

— Начало чего?

Ранду покачал головой.

— Мы пока не знаем. Надеемся на чудо. Мы тоже поняли, что должен наступить Селдоновский кризис.

Он поднял руку с трубкой.

— Ведь Галактика просто кишит осколками и отбросами разбитой Империи. Среди них немало генералов. Как ты думаешь, разве не может хоть один из них озвереть настолько, чтобы…

Байта на мгновение задумалась, затем так решительно замотала головой, что одна прядка волос упала на лоб.

— Нет, это исключено! Среди этих генералов нет ни одного, который бы не понимал, что нападение на Академию — самоубийство. Бел Риоз из старой Империи был лучшим из них, и на его стороне были силы всей Галактики, но и он не смог противостоять Плану Селдона. Разве найдется сейчас хоть один генерал, который этого не помнит?

— Ну, а если мы их подстегнем?

— Куда? В ядерное пекло? И чем их можно подстегнуть?

— Понимаешь, появился один новичок… В последние год-два начали поговаривать об одном странном человеке, которого называют Мулом.

— Мул? — нахмурилась Байта и повернулась к мужу: — Торан, ты что-нибудь слышал?

Торан отрицательно покачал головой.

— Что вы знаете о нем? — спросила Байта у Ранду.

— Ничего определенного, кроме того, что он выигрывает сражение за сражением в самых невероятных ситуациях. Может, слухи и приукрашены, но в любом случае, было бы интересно с ним познакомиться. Не всякий человек с раздутой амбицией и грандиозными возможностями верит в План Селдона и психоисторию. Скорее — наоборот. Мы можем поддержать его в этом неверии, а он может напасть на Академию.

— И Академия победит.

— Да, но вовсе не обязательно легко! Может начаться кризис, и мы сможем им воспользоваться для того чтобы заставить этих деспотов из Академии пойти на компромисс. В худшем случае они будут вынуждены хотя бы на время позабыть о нас, а мы тем временем получим возможность строить дальнейшие планы.

— Что скажешь, Тори?

Торан мягко улыбнулся и легким движением отбросил темную прядь со лба жены.

— Из того, что сказал Ранду, мало что понятно. Кто он все-таки, этот Мул? Что ты вообще о нем знаешь, Ранду?

— Пока — ничего. Узнать кое-что мог бы ты, Торан. И твоя жена, если захочет. Мы говорили об этом с твоим отцом. Очень много говорили.

— А именно, Ранду? Что от нас нужно?

Торан украдкой взглянул на жену.

— Ну, если можно назвать путешествие сюда из Академии медовым месяцем…

— Как насчет того, чтобы продолжить его в более приятной обстановке, — скажем, на Калгане? Субтропики, водный спорт, пляжи, сафари — словом, курорт. Около семи тысяч парсеков отсюда — не так уж далеко.

— И что там, на Калгане?

— Там — Мул. По крайней мере, его люди. Они захватили эту планету месяц назад, причем без боя, хотя диктатор Калгана клялся и божился по всем радио— и телепрограммам, что скорее превратит всю планету в звездную пыль, чем сдаст ее.

— И где же теперь диктатор?

— Нет его, — хмуро ответил Ранду. — Ну, что скажете?

— Ну, а что мы там должны делать?

— Не знаю. Фрэн и я — мы уже старики, да и провинциалы к тому же. Все Торговцы в Хейвене — безнадежные провинциалы. Ты же сам сказал. Мы привыкли и торговать, и жить по старинке. Мы уже не те сотрясатели Галактики, которыми были наши предки. Так… Фрэн, помолчи, пожалуйста! А вы молодые, сильные, вы знаете Галактику. Байта, что очень немаловажно для такого дела, говорит с приятным столичным акцентом. Мы просто хотели бы, чтобы вы хоть что-нибудь разузнали. Если вам удастся войти в контакт с… но это, конечно, вряд ли. Хотя бы подумайте об этом, ладно? Если хотите, вы могли бы встретиться со всей нашей группой. Но это не раньше чем на следующей неделе. Надо вам дать время передохнуть.

Наступившую паузу прервал Фрэн. Он пробурчал из угла:

— Кто хочет еще выпить? Кроме меня, я имею в виду.

Глава двенадцатая

Капитан и мэр

Капитан Хэн Притчер ожидал аудиенции у мэра. Роскошь апартаментов главы Академии была настолько непривычна для него, что даже не производила впечатления. Почему — ему и думать не хотелось. Как правило, он не прибегал к самоанализу и философствованию, если это напрямую не было связано с его работой.

Это помогало.

Работа его состояла в том, что в Департаменте Обороны именовалось «разведкой» и «шпионажем». К сожалению, несмотря на помпезно-хвалебные визги средств массовой информации, разведка и шпионаж ассоциировались в умах обывателей с грязными делишками, выражавшимися в непрерывном предательстве и вранье. Тем не менее во все времена этот род деятельности обществом оправдывался, поскольку служил «интересам государства». Однако, поскольку долгие философские раздумья неизменно приводили капитана Притчера к выводу, что общественное сознание легче убаюкать, чем собственную совесть, он решил не философствовать.