Михаил Емцев - Уравнение с Бледного Нептуна (сборник)

Вдруг они оживились. Почти у всех широко раскрылись глаза. Странно было видеть на этих неподвижных лицах неподдельное человеческое удивление. Они переглядывались между собой, кивали и покачивали головами. Казалось, они поняли что-то, непосредственно касавшееся меня. Затем меня освободили от маски и короны. Стул куда-то исчез. Все заняли свои места над подстилками.

Врач приблизился ко мне и положил руку на плечо. Мной овладела сонливость. Я сел, потом лег и заснул. Сон был легким и освежающим. Когда я проснулся, то увидел у своих ног сосуд, наполненный прозрачной жидкостью. Я подумал, что это вода. Выпил и понял, что ошибался: я вдруг почувствовал, что сыт, как после плотного обеда…

Ангар был почти пуст. Кроме врача, в нем никого не было. Старик подошел ко мне и улыбнулся. Признаться, эти ухмылки начинали меня раздражать. Если это все, на что способны люди будущего, то это не так уж много.

Я ткнул себя в грудь пальцем и сказал: «Сергей». Старик улыбнулся и кивнул головой. Я немного растерялся. Он взял меня за руку и повел в угол ангара. Там стоял стул, на котором я недавно сидел. Старик указал мне на металлический обруч. Затем что-то тронул на стуле, и я увидел на обруче себя, Москву, знакомые мне лица, Эрика, Ружену, отца, Лолу, какие-то непонятные волнистые линии вверху и внизу. Все неслось и кружилось так быстро, что я не успевал следить.

Они записали всю информацию, которую хранил мой мозг, они знали обо мне все. Но как мне узнать хоть что-нибудь о них? Я их вижу, могу пощупать, но… Странные, необыкновенные люди будущего. В них есть необычная мягкость и ласковость. Может быть, это впечатление вызвано их молчанием, непрестанными улыбками, бесшумными движениями? Не знаю, но мне казалось, что я участвую в какой-то очень сосредоточенной пантомиме.

Вдруг мой старик обеспокоился. Метнув встревоженный взгляд на меня, он поплыл к выходу. Я выбежал за ним. Городок нельзя было узнать. Все население шести ангаров вылетело наружу. Люди сбились в толпу, если это выражение можно применить к людям, висящим в воздухе на разной высоте над землей.

На горизонте появилось темное пятнышко. Оно, росло, увеличивалось, и скоро я увидел группу из нескольких человек. В их руках можно было различить комья светлой бесформенной массы.

Приблизившись, они сложили свою ношу на светлую пленку, раскинутую прямо на земле. Эти три куска неизвестного мне материала почему-то приковали к себе всеобщее внимание. Люди возбужденно курсировали вокруг, однако никто не переступал границы голубого четырехугольника.

Я подошел ближе и присмотрелся. Комья напоминали неудачно освежеванную тушу животного. На белорозовой кожице повыступали капли крови. Размером эти комья были чуть больше рослого теленка. Они находились в непрестанном движении, однако не могли сдвинуться с места. Странные отростки по бокам, напоминавшие щупальца, беспомощно хлопали по упругому пластику. Один из комьев неожиданно повернулся, и передняя часть его обратилась ко мне. Я ощутил ужас. На меня смотрели большие человеческие глаза. Так это человек? Это люди?! Мне хотелось бежать, но ноги словно приросли к земле, а глаза жадно впитывали каждую деталь страшного зрелища. Огромная голова, занимавшая половину тела, светлые глаза, ушей нет, рот едва намечен, тело омерзительно неопределенной формы, с выродившимися конечностями…

К ним приблизился мой врач и еще один из присутствующих. Они принялись обмывать тела этих обрубков золотистой жидкостью. До меня донесся запах спирта. Обрубки шевелились, издавая звуки, напоминавшие хрюканье. Я с содроганием смотрел на мягкие движения работающих. Мне казалось ужасным даже прикосновение к этим эмбрионам, обладающим самостоятельным бытием. Люди из ангаров по сравнению с обрубками напоминали греческих богов.

Врач и его помощник стали одевать пришельцев. Они натягивали на тела тонкий чешуйчатый покров. Кровотечение у обрубков прекратилось, и теперь они напоминали туго спеленатых младенцев-переростков. Их поставили стоймя, и они больше не падали беспомощно вниз. Очевидно, чешуя обладала антигравитационными свойствами.

Затем вся толпа, доселе безмолвно наблюдавшая за происходящим, с улыбками подплыла к обручам. В ответ послышалось неразборчивое ворчание. Дикие гримасы исказили лица этих калек. Возможно, это была ответная улыбка.

Через некоторое время в полном молчании комки были препровождены в ангар. Я остался один.

Я пытался постигнуть происходящее. Откуда прибыли несчастные? Что заставляло людей из ангаров, относиться к ним с такой заботливой нежностью? Неужели вся цивилизация будущего сосредоточилась здесь, в этих шести помещениях из полупрозрачного материала? Наверное, это было не так. Где-то далеко отсюда шла неизвестная мне борьба, и сюда долетали ее слабые отголоски. Но я решил до конца использовать ситуацию. Я вернулся в ангар и попробовал наладить логический контакт с его улыбчивыми обитателями. Это оказалось трудным делом.

Улыбающиеся внимательно наблюдали за моими потугами, но никак не реагировали. Мои экскурсы в элементарные аксиомы математики и биологии не вызвали никакого отклика. Я был страшно далек от них. Самому себе я напоминал щенка, который повизгиванием пытается передать свои чувства хозяину. Снисходительные улыбки не исчезали с лиц моих слушателей. Я устал говорить, показывать на пальцах и замолчал.

Я крепко спал, когда меня разбудили самыми недвусмысленными толчками. Рядом стояло несколько человек. На них поблескивали темные маски, закрывавшие лицо и голову. С меня сняли мои потрепанные одежды и обернули в чешуйчатое покрывало. Пластик сам мгновенно прилип к телу.

Потом мне показали на выход. Я оттолкнулся от — пола и взлетел, но двигаться так, как мои спутники, я не мог. Я кувыркался под потолком ангара, цеплялся за скользкие стенки и оставался на том же месте. Ко мне подвязали длинную бечевку из желтого металла, и мы поплыли к выходу.

По-прежнему был день, но теперь я увидел солнце. Оно сияло на безоблачном небе, и мне был приятен его ровный рассеянный свет. Солнце оставалось таким, каким я знал его давным-давно, миллионы лет назад.

Мы вылетели из ложбинки и взяли курс на север. С той небольшой высоты, на которой мы летели, земля казалась гигантской вогнутой сверкающей чашей. Ядовито зеленая трава, слегка опалесцирующее небо — и больше ничего. Зрелище было очень утомительным и однообразным. Мне казалось, что за время полета мы ни на шаг не сдвинулись с места. Только проплывавшие внизу спутанные холмы трав подтверждали факт нашего продвижения вперед.

Мы летели очень долго. Исчезло солнце, мой единственный друг в этом мире, и мы теперь плыли под сводами светящегося неба. Периодически один из спутников спускался на землю, что-то делал и, поднимаясь к нам, передавал сосуд, наполненный серебристой влагой. Я пил ее, и это были моя еда и питье. Чем питались другие, я не знаю. Может быть, они нуждались в пище меньше меня. Кто их знает! Они были добры ко мне, эти улыбающиеся боги, но я их не понимал.