Евгений Константинов - Кабанье урочище

С этой стороны сопки было совсем сыро, но слеги тоже имелись, причем, были видны и, судя по направлению, их проложили к тому самому скоплению валунов на берегу озера. Правда, когда Федор прошел по ним всего несколько шагов, слеги начали медленно погружаться, поэтому он не придумал ничего лучшего, как побежать вперед по скользким жердинам. Он бежал во весь дух, понимая, что останавливаться нельзя, тем более что жердины уже не просто лежали на сыром мху, а, кажется, плавали в воде. И лишь очутившись на твердой земле, осознал, как ему повезло не оступиться.

Нормально отдышаться не получилось из-за ударившей в нос вони. Похоже, ее источник был совсем рядом. Федор поднялся на пригорок, протиснулся между двумя валунами и едва не выронил автомат…

Валуны высотой с рост человека окружали ровную земляную площадку, на которой во множестве были разбросаны полуобглоданные кости, черепа, куски разлагающегося мяса, комки спутавшихся волос… и засохшая кровь, всюду кровь. Особенно много ее было на плоском овальном валуне, лежащем посередине площадки. Рядом с этим валуном Федор увидел кучу одежды: забрызганные кровью джинсы, юбка, женские туфли, кроссовки, бюстгальтер, разорванная сорочка, купальник цвета морской волны…

Откуда здесь все это? Впору было зажмуриться и, открыв глаза, утешиться, что все привиделось. Федор так и сделал, но, как и запах, ничего не исчезло: кости, черепа, купальник – цвета морской волны… Такой же был у девушки рядового Сударина, которая утонула несколько дней тому назад.

Бред какой-то!

Окровавленный валун посередине площадки, похожий на жертвенный алтарь, был Федору примерно по пояс высотой, и на его дальнем, немного приподнятом крае лежал еще один череп – по размерам раза в два крупнее человеческого. Череп медведя?

Федору показалось, что в глубине распахнутой, ощетинившейся огромными клыками пасти что-то блестит. На всякий случай он вставил в пасть ствол автомата и, приготовившись в любой момент нажать на спусковой крючок, просунул в нее руку. Ухватил пальцами что-то холодное, металлическое и медленно вытащил… корону. Золотую корону. Непохожую на те, которые носили цари, эта выглядела декоративной и более всего подходила для украшения победительницы какого-нибудь модного конкурса…

Он вновь просунул руку внутрь черепа и теперь вытащил золотое кольцо и толстую цепочку, на которой висели рядом христианский крестик и мусульманский серп. С минуту Федор тупо рассматривал драгоценности, затем убрал их в свой подсумок, собираясь вновь обследовать череп, но тут тишина нарушилась хлюпаньем. Кто-то приближался к острову с той же стороны, откуда пришел, а вернее прибежал по плавающим слегам он сам. И, судя по всему, этот кто-то тоже бежал. Не мешкая, Федор протиснулся между валунами, окружающими площадку, и затаился с автоматом наготове.

Долго ждать не пришлось. Федор не ошибся в своих предположениях – на забросанной костями площадке появился лейтенант Борисенков. Помахивая рукой перед носом, замполит как-то привычно, словно к обычному столу, подошел к алтарю. Снял с себя портупею и ремень с кобурой, небрежно бросил их на землю. Обойдя алтарь, встал у изголовья, напротив черепа. Федор подумал, что Борисенков собирается залезть в медвежью пасть за драгоценностями, но тот медленно приложил ладони к отполированной дождями желтой кости и закрыл глаза.

По словам ефрейтора Латышева череп обладал некими сверхъестественными свойствами. Теперь Федор получил возможность в этом убедиться: не прошло и минуты, как воздух вокруг алтаря задрожал, и на нем буквально из ничего появился человек, облаченный во все белое. А если точнее – девушка в подвенечном платье и фате.

Борисенков приподнял фату, и Федор чуть не закричал. На жертвенном алтаре лежала его Людмила. Он вновь зажмурился, думая, что спит. Нет, не спал. На его глазах каким-то необъяснимым способом Людмила, которая в это самое время должна была гулять на собственной свадьбе, перенеслась за тысячу километров сюда, на остров Медвежьего черепа.

Меж тем лейтенант Борисенков, как само собой разумеющееся, деловито снял с остававшейся в беспамятстве девушки серьги, золотую цепочку, обручальное кольцо, перстенек и засунул все это в распахнутую пасть медвежьего черепа. Затем завел ее руки за голову, кисти тоже просунул в пасть и захлопнул ее, словно капкан. После чего достал из кармана перочинный нож и поднес лезвие к свадебному платью.

Сдерживая рвущуюся наружу ненависть, Федор подкрадывался к замполиту со спины очень осторожно, чтобы под ногами не хрустнули ни один сучок, ни одна кость. Он даже представить не мог, на что еще способен лейтенант, поэтому не хотел рисковать. Борисенков полностью справился с одеждой девушки, оставив на ней одни лишь туфли, и как раз принялся шлепать ладонью по ее щекам, видимо, чтобы привести в чувство, когда Федор обрушил на его затылок приклад автомата.

– Рассказывай!

Старший лейтенант Борисенков лежал на забрызганном кровью валуне лицом вверх, его кисти были в пасти медвежьего черепа, захлопнутой, словно капкан. Людмила в обрывках своего свадебного платья сидела, прислонившись спиной к этому же валуну и раскачивалась из стороны в сторону словно в трансе. Федор еще раз ткнул Борисенкова стволом автомата в бок.

– Рассказывай!

– Сколько прошло времени? – облизнув губы, спросил тот.

– Торопишься?

– Медведь! На остров приплывет медведь!

– Когда?

– Скоро. Он чувствует, когда дотрагиваются до черепа. Освободи меня, Посельский!

– Как все это действует? Каким образом здесь появилась моя Людмила?

– Откуда такая вонь? – наконец-то подала голос девушка.

– Быстрей, освободи меня! – закричал Борисенков. – Я все объясню, но потом, когда мы уберемся с этого проклятого острова…

– Мы с Людмилой не станем дожидаться медведя, – усмехнулся Федор. – Просто оставим тебя тут, а сами уйдем. Понял?

– Но, что ты скажешь про нее на заставе, сержант? Как объяснишь ее появление здесь?

– А как ты объясняешь? Говори! – Федор замахнулся автоматом, примеряясь ударить старшего лейтенанта прикладом в пах.

– Это мистика! Мистика, колдовство! – быстро заговорил Борисенков. – После того, как я ранил медведя… Ты ведь помнишь? Ты помнишь! Этот медведь меня околдовал. Следующей ночью меня что-то потянуло сюда. И я пошел, ничего не соображая. Очутился здесь, на острове, когда начало светать. Я, машинально, понимаешь, машинально приложил руки к черепу, и тут же на жертвеннике появилась моя жена. Я подумал о ней, понимаешь, держась за череп, я представил свою жену на этом алтаре, и она по-настоящему перенеслась сюда…