Мария Симонова - Вирус хаоса

— Что ты делаешь? — обеспокоился Ген.

— Выкинем их на лестницу, — предложила она, — нечего им тут валяться… под ногами.

— Погоди. Ну-ка держи, — он сунул ей в руки тарелку с бутербродами.

Вообще-то Ген подумывал о том, чтобы вызвать «Скорую», однако врачам потребуется давать какие-то объяснения, а таковых не было и близко. Пока он занялся тем, что отволок самостоятельно оба тела в спальню. По ходу дела у него сформировалась приемлемая версия для их начальства: «Жена вернулась и решила, что это воры. Ничего, отмажемся самообороной», — отчаянно думал Ген. И все же, прежде, чем вызывать кого бы то ни было, ему необходимо было поговорить с Блумом: старик намекал — нет, он прямо так и заявил! — что ему были даны какие-то конкретные указания по… Ну, должно быть, по поводу обмена — очередной пришелицы на настоящую Мэри. По крайней мере Ген на это очень надеялся.

Краем глаза он следил за гостьей, приканчивающей тем временем с жадностью второй и последний бутерброд. Господи, да откуда ж она явилась? И там теперь находится его Мэри? Одна? Или, быть может…

Он не успел додумать, с кем. Второе «тело», будучи уже затащенным в спальню, стало проявлять признаки жизни. Ген растерялся: воспитание в традициях гуманизма требовало помогать человеку вернуться к жизни, но пробуждение служивого в данный момент было бы очень некстати. Но как ему воспрепятствовать, вот вопрос? Опер застонал и пошевелился. Ген заметался по спальне, хватая разные вещи, потом понял, что все равно не сможет треснуть беспомощного человека по башке и скрепя сердце выскочил в гостиную, чтобы попросить помощи у женщины, явно более опытной в таких делах: ну, есть же какие-то щадящие приемы, всего-навсего на время отключающие сознание?

С минуту назад Мария сидела на диване, но теперь ее там не оказалось. Со стремительно нарастающей в груди пустотой Ген вышел в коридор — входная дверь закрыта. Ванная, туалет, кухня. Никого. И звать не имеет смысла.

Из комнаты донеслось ещё не очень отчетливое словосочетание, свидетельствующее о чьем-то возрождении к жизни.

Ген сел за стол, опустил голову на руки. И неожиданно для себя заплакал.

— Итак, профессор, давайте вернемся к вашему утверждению о том, что пространство стремится к стабильному состоянию, поэтому якобы ваши «Врата» и затянули к нам обратно нашу Ветер-1 безо всякого обмена, — полковник Каневич считал себя уже немного подкованным во всей этой научной галиматье, по крайней мере до той необходимой степени, чтобы можно было хлестать Блума кой-какими козырями по его всезнающей морде. — Затем на нас свалилась Ветер-3, и вы бормотали что-то об… интернальных? ах да, конечно, об инфернальных турбуленциях вблизи Врат. Но почему, скажите мне на милость, следом за номером «Три» к нам вперлись еще вот эти очередные Ветер — «Четыре» и «Пять»?

Полковник кивнул на стекло бокса, где стояли в ряд уже четыре капсулы. Под стеклянными крышками мирно спали на первый взгляд разные, а на второй, более пристальный — весьма похожие девушки, счастливо-отрешенные ото всех проблем, в том числе от вызванного ими мирового дисбаланса, от спровоцированных турбуленций и уж тем более — от порожденных этими обстоятельствами кабинетных дебатов.

— Мы уже выяснили, что их местонахождение здесь такой большой компанией противоречит некоторым законам, и это может сказаться на окружающем пространстве — нашем с вами пространстве, замечу! — самым плачевным образом. Так утверждают наши специалисты, и вы, кстати, не отрицаете. Тогда почему, — продолжал давить полковник, — вы категорически отказываетесь распределить их с помощью Врат обратно по своим местам?

Блум — бледный, в неизменном белом халате, был сегодня чем-то схож с известняковой глыбой, но не так-то просто было заставить эту глыбу крошиться.

— Я уже говорил и повторяю, — с усталым упрямством заявил он, — что обмен должен осуществляться поступательно, в строгом порядке. Если раскидать их, как вы предлагаете, по соответствующим мирам, то путь к возбудителю, к Ветер-2, будет для нас окончательно отрезан.

— О каком обмене вы все твердите! И о каком порядке! — полковник делал героические усилия, чтобы не сорваться на откровенную грубость. — Когда эта ваша «проникающая диффузия» давно уже катится из мира в мир безо всяких обменов! Сколько объектов на данный момент было вытянуто вместе с Ветер через «горизонт событий»? — Полковник вовсю щеголял научными терминами и втайне гордился этим. — Три? Четыре?

— Вы ошибаетесь, — мнимый «мел» профессорского обличья на поверку оказывался тверже мрамора. — «Возбудитель» продолжает перемещаться исключительно методом замещения: среди преобладающих при этом проявлений Хаоса мы наблюдаем единственную упорядоченность — это и есть та спасительная нить, за которую мы обязаны ухватиться! Поэтому, повторяю — для распределения всех Ветер по своим мирам приемлем только строго поступательный обмен!

Каневич смотрел на профессора некоторое время молча — так смотрят на пчелу, ползающую по окну, размышляя — как бы ее раздавить, чтоб не ужалила?

— Хорошо, — произнес он довольно спокойно, — допустим, Ветер доставят в нужное место и мы ее поступательно обменяем. А как быть с остальными? Ведь каждый из них тоже нарушитель, пока еще, может быть, движущийся в ее «шлейфе», ну а потом? Когда мы нейтрализуем «возбудителя», что прикажете делать с ее «свитой»?

— Давайте решим основную проблему, — хмуро ответил Блум. — Сейчас пока рано что-либо утверждать, но я допускаю, что это само по себе послужит толчком к общему упорядочению. Стремление мироздания к стабильности — фактор достаточно мощный.

— Ну что ж, сделаем ставку на стабильность… — проворчал полковник. Другого выхода не было.

Глава 9

Мэри не знала — как заговорить с Филом? Не спросишь же его — ты здешний? Или вылетел вместе с нами в этот новый, а для нас уже очередной мир? Впрочем, и без ее вопросов это должно было проясниться в ближайшее время, вот она ни о чем и не спрашивала, а помалкивала в ожидании его вопросов. Жнец придерживался той же осторожной тактики: на первый вопрос — по поводу того, что здесь творится, — он среагировал следующим образом: убрал пистолет, отряхнул колени и предложил:

— Давайте-ка выберемся из этой халупы на свежий воздух. — И спросил: — Как там погодка, Фил?

«Тоже мне наводящий вопрос!» — возмутилась мысленно Мэри.

— Погодка?.. — Фил сделал лоб гармошкой и ответил: — Погодка на месте. Но вот все остальное… — Он умолк, сказав не так уж много, тем не менее обозначив свою принадлежность почти наверняка. Мэри решила еще повременить с высказываниями, а посмотреть сначала, что же там творится со «всем остальным».