Федор Березин - Пепел

Все непосредственно не участвующие в созидательном процессе с восхищением наблюдали за волшебным действом. Наверное, даже древний сказочный джинн поперхнулся бы в зависти от темпов происходящего строительства. Вся нетронутая взрывом сторона дискообразного астероида была освещена ярчайшими прожекторами, закрепленными на парящей в звездном море космической барже. Между ней и Даккини метались малые платформы и люди в реактивных ранцах или с аналогичными пистолетами. Рабочие лазерные лучи не наблюдались из-за отсутствия воздуха, только в местах столкновения с породой полыхали их багряные сполохи. И вся эта красивая картина совершенно не омрачалась чудовищными звуками, сопутствующими любой строительной деятельности в условиях атмосферы.

Глядя на происходящее, трое отстраненных на время от деятельности людей потихоньку потеряли цепь рассуждений и замолчали, впитывая происходящее. Это была наглядная лекция о мощи разума и о тех перспективах, которые открывались ему в мире, не подвластном милитаристской истерии. Однако они жили в другом.

Все находящиеся в отсеке затаили дыхание, и не только они: разговор вице-адмирала космического флота Мадейроса транслировался по общей сети. Все принявшие участие в грандиозном процессе имели право получить моральное поощрение, слушая доклад. Он уже завершался.

— Господин астро-адмирал, сейчас я переключаю управление в дальнее дистанционное положение.

Все явно расслышали, а может, это была коллективная галлюцинация, как щелкнул тумблер.

— Все! Теперь в вашем распоряжении самый тяжелый в мире управляемый космический аппарат!

Возникла маленькая, но все же заметная пауза, свидетельствующая об огромном расстоянии, преодоленном сигнальным лучом по пути туда и обратно.

— Доклад принят, вице-адмирал. Объявляю благодарность всем принявшим участие в экспедиции! — раздалось из кварцевых динамиков. Это был голос командующего базой Муна Гильфердинга.

Отсек взорвался аплодисментами. Хадас не участвовал, он держал руки на пульте управления планетолета, однако сердце забилось чаще.

— А теперь, контр-адмирал Мадейрос, уводите в сторону свой корабль. Я даю вам на это десять минут. После чего я начну торможение Даккини.

— Понял вас, включаю отсчет. Всем занять служебные и пассажирские места.

И тогда у Хадаса наступило рабочее время.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ФИЛОСОФИЯ

Жизнь Хадаса входила в привычную, накатанную колею.

По визору что-то транслировали. Кто-то за кем-то бежал, имея в голове преступные замыслы. То ли монстры преследовали людей, то ли те не давали им жизни. Какие-то бравые парни, переколошматив человек двести голыми руками, пробрались на громадный галактический крейсер — наверное, пиратский. Теперь он разлетался на куски, почему-то не затронув пристыкованный вплотную пассажирский звездолет. В последний момент из обломков крейсера выскочили наши ребята. Хадас Кьюм явно когда-то наблюдал этот художественный шедевр. Сейчас он его не смотрел — он думал о своем. А вообще, передачи начинали повторяться и уже по одному этому ощущалось, что Земля давненько не присылала галактовоз.

Расслабления не получилось, но любоваться данным произведением искусства третий раз было невыносимо, к тому же Хадасу снова хотелось есть. Привык он в подземелье есть много в связи с оплодотворением города, но причина была не в этом: давали там пищу в основном однообразную, несмотря на предполагаемые поставки из Подводного Мира, а здесь, на Мааре, было до жути много деликатесов. Человеческого мясца в меню, правда, не имелось, но о нем Хадас вспоминал с дрожью в коленях. Теперь он вновь ощутил потребность сходить в буфет. Хадас отстегнул привязной ремень, вскочил с дивана и с размаху ткнулся головой в верхний плафон освещения. — Горе мне! — вырвалось у него вслух. Про себя он подумал о том, что сила тяжести здесь маловата для хождения, зато удобна для запуска боевых ракет. Он аккуратно приземлился, прямо в свои ботинки, подошвы которых имели миллион тонюсеньких пластмассовых крючочков для сцепления с аналогично устроенным полом.

Возле буфета он очутился через пять минут. Все передвижения внутри базы осуществлялись пешком не в целях экономии энергии, а для разминки персонала — своеобразная принудительная борьба с гиподинамией. Заглянув, Хадас в первый момент раздумал заходить: за одним из столиков сидел Руи Скилачче — старый космический волк, давно отлетавший пенсионный минимум, но все еще отирающийся на «Беллоне-1». Хадас вообще не хотел никого видеть, так как теперь стал знаменит, и каждый встречный-поперечный имел склонность угостить его чем-нибудь и расспросить о житье-бытье на вражеской планете. А уж с Руи он тем паче не считал своим долгом говорить на его любимые патриотические темы. Но тот уже заметил его и просиял.

— Корвет-капитан Кьюм, я вас приветствую! — заорал он, как будто находился рядом с работающими соплами «Тора». — Присаживайтесь!

Хадас прилунился на сиденье рядом с ним, явственно почувствовав, как его снабженные ворсинками штанины приклеились к стулу.

— Что будешь есть? — Руи Скилачче общался со всеми, кроме начальника и старшего заместителя, на ты. Это была одна из его привилегий, присвоенная самому себе.

— А что у нас сегодня в меню?

— Да все то же резинообразное: бифштексы, водоросли из оранжереи и прочее. — Правая половина лица Руи Скилачче скривилась, а левая — искусственная щека — так и осталась неподвижной.

«Тебя бы, старик, на джунгарскую диету, — мелькнуло в голове Хадаса, — чтобы носом не крутил».

— Я, пожалуй, возьму салатика, а там видно будет.

— Эх, — возопил ветеран, так и не получивший звания выше «фрега» — фрегат-капитана. — Помнится, когда начиналась эта кампания, Земля нас снабжала… Меню было в пять листов. Не веришь? — Он так внимательно уставился на Хадаса, словно это был приборный щиток.

— Возможно, возможно, — безразлично ответил тот.

— Что значит «возможно»? — рявкнул Руи Скилачче. — Фильмы крутили такие… Пальчики оближешь.

Тут он перешел на еле слышный шепот:

— Скажу тебе по секрету, нам даже девочек привозили, понял? — Он победно уставился на Кьюма, но тот молчал. — Знаешь, сколько нам платили за вылет?

— Подождите, — прервал тираду Хадас, — я все-таки возьму что-нибудь поесть.

— Во-во. Стой, пилот! — голосом человека, замышляющего заговор, произнес Руи Скилачче. — Попроси пива, или чего покрепче, тебе дадут, ты у нас бывший военнопленный.

Хадас подошел к стойке. Когда-то применявшийся автомат выдачи пищи командование давно заменило человеком, по нескольким независимым соображениям. Младший опер, работающий по совместительству буфетчиком, дружески подмигнул ему. Он считал корвет-капитана потенциальным кандидатом в шпионы, то есть явно интересным объектом, но после того как с Хадаса, как-то само собой, снялось подозрение в убийстве сослуживца, решил, видимо, что у пилота есть в Стратегическом министерстве своя волосатая лапа, или, того хуже, он находился на Га-руде по специальному заданию разведывательного центра и должность космопилота является лишь прикрытием большой игры: с такими людьми следовало вести себя осторожно. Хадас же после тесного знакомства с джунгарским ДОВИ (отделом Добычи и Обработки Важной Информации) считал местных оперативников детьми малыми, недоученными, а посему не стал с ним сюсюкаться и сразу назвал заказ. Пиво ему выдали: большую пластиковую бутылку. Обхватив ее за горлышко, он вернулся к столику.