Александр Белаш - Красные карлики

Другие люди верно мыслили, сделав красный цвет предупреждением. Машинам – стоп, «скорую помощь» и пожарных – пропустить! Наверное, это связано с огнём и кровью. Пламя зовёт погреться – и сжигает; кровь кричит: «Резня! Убийство!» – и упоительно манит густым солоноватым теплом. У вампиров губа не дура – знали, какая еда сытней всех.

Если я правильно сопоставляю факты, звёзды класса М объединяют всё это в себе. Жажда упыря, бордель, пыл греха, врата погибели – и водоворот душ, винтом уходящий вниз. Жёлто-белые, золотые и оранжевые звёзды редки; они большие и яркие, перед лицом их человек щурится, закрывает глаза ладонью, надевает тёмные очки. «Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть». Ещё бы не бояться; свет – это правда.

Отвернись! позади откроешь другие видения, не столь режущие глаз. «Вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами». Или того приятней: «Я увидел жену, сидящую на звере багряном… жена облачена была в порфиру и багряницу… и на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным».

Немудрено, что многие стремятся вспять, в багровую сторону спектра, сразу за которой – инфракрасный жар пламени. Будет жарко.

Или напротив, очень холодно. Красное солнце поманит – и обманет. Вместо весёлого злачного места окажешься в пустыне сухого льда, дымящегося под багряными лучами Литтл Рэд. Кто испугался истинного света и попятился, окажется во власти красных солнц, как в старинной фотолаборатории, где только алое и чёрное. Ты хотел дать отдых глазам, понежиться у огонька, пощекотать брюшко саламандре? Как бы не стать угольком в остывающей груде…

И когда я в обычном коммерческом рейсе провожу своё судно вблизи красного карлика, я порой намеренно навожу внешний визор на диск холодной звезды и говорю себе примерно следующее:

«Смотри, капитан. Вот приманка, одна из миллионов, разбросанных по Галактике. Она не раздражает взгляд, она в меру тёпленькая – не обожжёшься; она светит так мягко, комфортно, что хочется стать её спутником. Так и кажется, что жизнь на орбите вокруг неё – сплошная нега. Вечный кайф и никаких тебе вспышек. Этот неугасимый огарок не станет сверхновой. Полюбуйся, какие тихие миры вращаются вокруг него. Что там? никак, что-то шевельнулось?.. нет, это тень твоего грузовика скользнула по планете. Больше там шевелиться нечему. Там, внизу, порядок и стабильность. Вроде страны, где все угомонились и не выступают. То ли сон, то ли оцепенение, то ли какое другое, похожее на них состояние. Как в сказке, которую тебе пели с детства: «Спи, мальчик, спи! У нас так хорошо, что перемен не будет… никогда… никогда…» А теперь, парень, стряхни одурь – и ходу отсюда! Вперёд, к золотым звёздам, где ещё есть жизнь!»

Часть 2

ТЕРМИДОР

Начальство может быть монстрами, превратившимися в людей.

Блок 1

– Может, не моё это собачье дело, капитан, – громко сказал Джифаренге, – но, кажется, у нас левый мотор загорелся.

Форт в кабине на корме искал, чем бы заменить прокладку на двери выходного трапа, уже заметно изъеденную грибами – хотя весь запас мягкой фурнитуры скользко блестел от патентованных защитных средств. Угадай-ка при покупке, где настоящая протрава «Смерть грибам», а где подделка из подкрашенного вазелина… Негодную смазку пометили пятнышки плесени, похожие на клейма рекламации.

Оклик Джифаренге моментально изменил направление мыслей капитана. Выскочив из вещевой, Форт бегом пронёсся по тесному проходу вдоль фюзеляжа флаера и влетел в кабину экипажа.

– И тяга падает, – прибавил Джифаренге. – Огнетушители я врубил.

Обзор корпуса слева показал чернильную тьму ночи, красный глаз аэронавигационного огня, мощную заднюю стойку-подкос и закруглённый верх опорной гондолы – всё это, а заодно и дым, струящийся из-под капота левого движка пополам с противопожарной пылью, ритмично озарялось снизу белыми вспышками проблескового маяка. Ночь дождя в такт сполохам шарахалась в стороны – и вновь подступала вплотную.

Взяв управление на себя, Форт постарался как можно скорее и полней уяснить ситуацию. Мотор погорел настолько быстро и серьёзно, что автоматика отсекла его питание, и двигатель стал мёртвым грузом. Правый тянул исправно, но не мог надолго обеспечить маршевую скорость – пришлось замедлить ход, чтобы не спалить и последний движок. Гравиторы в гондолах в один голос пели своё «ууууууу», но Форту послышался диссонанс в их дуэте. Левый затронуло огнём или туда попал гидратил из топливной системы? Нет, только не это…

Джифаренге, не тратя слов впустую, набивал карманы комбинезона средствами выживания. Карманы у него были повсюду, даже на спине, и влезало в них килограммов двадцать всякой полезной дребедени, включая полуметровый тесак, мотки шнура и обоймы глот-патронов, без которых жизнь на Планете Монстров – головная боль и кровь из носа.

Форт продул моторный отсек левой гондолы и попытался запустить движок, приоткрыв подачу горючего. Бесполезно. Только хуже стало – похоже, огонь по тлеющей проводке перескочил на кожух гравитора.

Напарник ждал команды. Пока капитан борется за живучесть флаера, паниковать нечего.

«Центурион» накренился. Форт вывернул регулятор гравитационной поддержки, грубо стабилизируя машину.

– Груз тяжёлый, – мудро молвил Джифаренге, как бы ни к кому не обращаясь.

Под фюзеляжем на шести клещевых захватах и рамных подпорах висел сорокатонный контейнер, взятый «Центурионом» с прииска Иносента. За доставку ящика в Купер-Порт Форт получил от артели старателей аванс – 2500 экю, и ещё 6500 предстояло дополучить в пункте назначения.

То есть это предстояло пять минут назад, а что предстояло теперь – неясно.

С 315 км/ч скорость упала до 120. «Центурион» словно завяз в чёрном воздухе. Песня правого гравитора стала надсадной, если не прощальной.

– Сколько нам до Купер-Порта? – Джифаренге попытался разрядить обстановку оптимистическим вопросом.

– Километров восемьсот.

– А до трассы?

– Вдвое меньше.

– Трасса – подходяще. Ровная, расчищена от леса.

– Есть кое-какие сомнения в том, дотянем ли мы до неё.

Вопрос «А не сесть ли нам прямо здесь?» не прозвучал. Внизу, совсем недалеко от флаера, колыхался под секущим зимним проливнем беспредельный, от горизонта до горизонта, гилей – лес в полтораста метров высотой, на любой из стволов которого «Центурион» напоролся бы, как жук на булавку.