Сергей Волков - Планета битв

Клим знал эту песню. Ее автор Владимир Высоцкий жил в Великом веке и написал немало вот таких – простых и в то же время поднимающих из глубины души что-то горячее и злое строк.

За этот час не пишем ни строки.Молись богам войны – артиллеристам!Ведь мы ж не просто так, мы – штрафники.Нам не писать: «Считайте коммунистом».Перед атакой – водку? Вот мура!Свое отпили мы еще в гражданку.Поэтому мы не кричим «ура!»,Со смертью мы играемся в молчанку.

Песню подхватили, и над серой угрюмой массой, над частоколом копий и алебард поплыли хриплые голоса.

Считает враг – морально мы слабы.За ним и лес, и города сожжены.Вы лучше лес рубите на гробы —В прорыв идут штрафные батальоны!

– Штрафные батальоны… Вот оно как. – Лускус, поравнявшись с Елисеевым, оттер с лица дождевые капли, зашагал рядом. – Сдается мне, дружище Клим, что наше ополчение вот так, прямо с марша, скоро присоединится к самой большой в истории армии.

– Это к какой же? – удивился Клим.

– К армии мертвецов, – глухо ответил Лускус и, не оглядываясь, быстро пошел к повозкам…

– Эй, Скиф! Погляди-ка – мне кажется, или по дороге кто-то едет?

– Где?

– На повороте, возле белой скалы, похожей на отрубленную голову.

– Да, точно. Трехколесник. Летит, словно его черти гонят. Погоди, Шон, а это не почтарь из Купервиля? Слюнявый Гаррет? Э?

– Точно, он. Глаза у меня уже не видят так остро, как прежде, но больше некому. И за каким же бесом его несет? Брасса Парис ясно сказал этому жирному борову Снарки – без нужды не светить наше логово.

Тот, кого напарник по дозору назвал Шоном, крепкий мужчина лет пятидесяти, корявый в движениях, словно погрузочный биобот, кряхтя, поднялся с влажного камня и начал спускаться вниз. Молодой смуглый Скиф, хищно прищурив глаза, заряжал арбалеты, время от времени поглядывая на приближающийся трицикл.

Здесь, на самой окраине Кустолесья, люди Силы и Воли держали постоянный пост – для связи с сочувствующими им жителями равнины. Кроме того, с вершины высокой Дозорной скалы хорошо просматривалась дорога, ведущая с запада на восток, и если проклятый одноглазый вздумал бы двинуть войска в Кустолесье с этой стороны, ему не удалось бы застать людей Силы и Воли врасплох.

Дождь, несколько дней отравлявший жизнь дозорным, наконец-то перестал. Тучи все еще ползли по небу, их низкие серые туши плыли на юг. На смену им с севера надвигалась полоса чистого неба, и дальние холмы в лучах Зоряной звезды уже заблестели мокрыми головами.

Шон вывел из-за скалы оседланного прыгуна, привычным движением забросил кряжистое тело в седло и ускакал в сторону зарослей, начинающихся в полумиле от Дозорной скалы. Скиф остался «в догляде», в любую секунду готовый подпалить укрытый от дождя под кожаным пологом фитиль сигнальной ракеты. Впрочем, в этот раз опасаться было нечего – снейкеры хорошо знали почтаря Гаррета, прозванного Слюнявым за вечно мокрые губы.

Скиф, положив перед собой три заряженных арбалета, сел на камень и, покусывая травинку, стал ждать. Вскоре до его ушей донеслось тарахтение трицикла, а потом он без труда разглядел, что в этот раз почтарь приехал к Дозорной скале не один. Это поначалу несколько смутило Скифа, и он переложил один из арбалетов себе на колени. Но, присмотревшись, дозорный расслабился – вряд ли замотанный в мокрое тряпье человек, сидевший позади Гаррета, мог угрожать людям Силы и Воли. Тут же Скиф почувствовал злость – тупой почтарь привез чужака, а раз так, то должен поплатиться за свое безрассудство. Брасса Парис, дад снейкеров Кустолесья, конечно же, не спустит это дело на тормозах.

– Быть Слюнявому поротым! – пробормотал Скиф и засмеялся, оскалив мелкие желтые зубы.

Тем временем трицикл достиг подножия скалы и остановился. Наступила тишина, нарушаемая только посвистами птиц. Гаррет, привстав и крепко ухватившись за руль, прокричал тонким голосом:

– Сила и Воля!

Его спутник сидел неподвижно, как куль, безучастный ко всему. Скиф выругался и поднялся во весь рост.

– Сила и Воля! Кого это ты притащил, почтарь? Ты что, забыл – чужие не могут быть в наших землях без разрешения дада?

Гаррет что-то забормотал, неуклюже слезая с трицикла. Скифу бросилась в глаза бурая повязка на его правой руке. Второй седок экипажа тоже спрыгнул с подножки на землю. Дозорный вздрогнул – на него взглянула пугающая тряпичная маска с дырами вместо глаз и размазанным красным ртом.

– Что ты там мямлишь, Гаррет? – крикнул Скиф, поднимая арбалет. – Скажи своему приятелю, чтобы не двигался, иначе я пристрелю его. Стойте оба, где стоите, пока не приедет дад!

– Скиф, стреляй! Стреляй же! – вдруг завопил почтарь и бросился в сторону, зачем-то прикрывая голову руками. Снейкер нахмурился, уперся плечом в вырез приклада, ловя выемкой прицела уродливую маску. И тут случилось необъяснимое: незнакомец, вместо того чтобы попытаться убежать, стремительно рванулся прямо на скалу, быстро-быстро перебирая босыми ногами.

Скиф выстрелил – болт прошел в двух пядях от головы человека в маске. Выкрикнув ругательство, дозорный отшвырнул разряженный арбалет, схватился за другой. Выстрел! Тугая тетива хлопнула, но ловкий уродец опять избежал заслуженной – Скиф уже в это не сомневался – смерти, чуть отклонившись в сторону.

Третий арбалет, тяжелый, пружинной конструкции, Скиф поднял медленно, и так же не торопясь прицелился. В самом деле, спешить было некуда. Незнакомец, видимо, сумасшедший, добежал до скалы и принялся карабкаться на нее, совершенно не заботясь о том, что теперь он – идеальная мишень для засевшего наверху стрелка.

– Слышь, тряпочник! – перед тем как выстрелить, Скиф решил на всякий случай кое-что уточнить. – Ты сейчас умрешь. Скажи перед смертью – кто ты и что тебе надо?

– Мне нужно убить вас всех, – глухо ответил незнакомец, одолевший уже половину подъема.

– Хорошее желание, – засмеялся Скиф, стоя прямо над обреченным на смерть человеком. – Самое главное – выполнимое. Ну, прощай, не знаю уж, как тебя там звали…

И снейкер нажал на скобу. Пружина зазвенела. Черный болт длиной в локоть мелькнул в воздухе… И выбил каменное крошево над плечом незнакомца!

– Проклятие! – Скиф от неожиданности растерялся. Он был хорошим стрелком, едва ли не самым лучшим в отряде, и промахнуться с пяти метров, стреляя сверху вниз, при хорошем обзоре и полном отсутствии ветра, не мог никак. Но – промахнулся!

– Все, тварь, теперь я тебя не просто убью! Я порежу тебя на куски, сволочь тряпичная! – скрежетал зубами дозорный, заряжая арбалет. Тугая пружина никак не хотела заходить в паз ореха, Скиф злился и раз за разом промахивался. Наконец оружие было готово к стрельбе. Сплюнув, снейкер поднял арбалет, сделал шаг к краю скалы…