Артур Кларк - Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры

Скоро он будет там, вдали от родного мира… Эта мысль и возбуждала, и пугала, и все-таки Пат знаЛ, что не усидит на месте

Он любит Луну, но она пыталась убить его, и ему всегда будет не по себе среди ее голых равнин. Конечно, большой космос еще грознее и беспощаднее, однако с ним Пату пока не приходилось воевать. А отношения с родной Луной в лучшем случае будут походить на вооруженный нейтралитет.

Дверь в кабину отворилась, вошла стюардесса, неся поднос с пустыми чашками. Пат отвернулся от окна и звезд. Когда он увидит их в следующий раз, они будут неизмеримо ярче.

Капитан улыбнулся девушке в опрятной форме.

— Это все ваше, мисс Джонсон. — Он обвел рукой тесный камбуз. — Будьте хорошей хозяйкой.

Затем он вернулся на нос, к пульту управления и повел “Селену-2” в первый рейс, в свое последнее плавание по Морю Жажды.

Я, РОБОТ

Я просмотрел свои заметки, и они мне не понравились. Те три дня, которые я провел на предприятиях фирмы “Ю.С.Робот с ”, я мог бы с таким же успехом просидеть дома, изучая энциклопедию.

Как мне сказали, Сьюзен Кэлвин родилась в 1982 году Значит, теперь ей семьдесят пять. Это известно каждому. Фирме “Ю.С.Роботс энд Мекэникел Мэн Корпорэйшн” тоже семьдесят пять лет. Именно в тот год, когда родилась доктор Кэлвин, Лоуренс Робертсон основал предприятие, которое со временем стало самым необыкновенным промышленным гигантом в истории человечества. Но и это тоже известно каждому.

В двадцать лет Сьюзен Кэлвин присутствовала на том самом занятии семинара по психоматематике, когда доктор Альфред Лэннинг из “Ю.С.Роботс” продемонстрировал первого подвижного робота, обладавшего голосом. Этот большой, неуклюжий, уродливый робот, от которого разило машинным маслом, был предназначен для использования в проектировавшихся рудниках на Меркурии. Но он умел говорить, и говорить разумно.

На этом семинаре Сьюзен не выступала. Она не приняла участия и в последовавших за ним бурных дискуссиях. Мир не нравился этой малообщительной, бесцветной и неинтересной девушке с каменным выражением лица и гипертрофированным интеллектом, и она сторонилась людей.

Но слушая и наблюдая, она уже тогда почувствовала, как в ней холодным пламенем загорается увлечение.

В 2005 году она окончила Колумбийский университет и поступила в аспирантуру по кибернетике.

Изобретенные Робертсоном позитронные мозговые связи превзошли все достигнутое в середине XX века в области вычислительных машин и совершили настоящий переворот. Целые мили реле и фотоэлементов уступили место пористому платино-иридиевому шару размером с человеческий мозг.

Сьюзен научилась рассчитывать необходимые параметры, определять возможные значения переменных позитронного “мозга” и разрабатывать такие схемы, чтобы можно было точно предсказать его реакцию на данные раздражители.

В 2008 году она получила степень доктора и поступила на “Ю.С.Роботс” в качестве робопсихолога, став, таким образом, первым выдающимся специалистом в этой новой области науки. Лоуренс Робертсон тогда все еще был президентом компании, Альфред Лэннинг — научным руководителем.

За пятьдесят лет на глазах Сьюзен Кэлвин прогресс человечества изменил свое русло и рванулся вперед.

Теперь она уходила в отставку, — насколько это вообще было для нее возможно. Во всяком случае, она позволила повесить на двери своего старого кабинета табличку с чужим именем.

Вот, собственно, и все, что было у меня записано. Были еще длинные списки ее печатных работ, принадлежащих ей патентов, точная хронология ее продвижения по службе, — короче, я знал до мельчайших деталей всю ее официальную биографию.

Но мне было нужно другое. Серия очерков для “Интерплэнетери Пресс” требовала большего. Гораздо большего.

Я так ей и сказал.

— Доктор Кэлвин, — сказал я, — для публики вы и “Ю.С.Роботс” — одно и то же. Ваша отставка будет концом целой эпохи…

— Вам нужны живые детали?

Она не улыбнулась. По-моему, она вообще никогда не улыбается. Но ее острый взгляд не был сердитым. Я почувствовал, как он пронизал меня до самого затылка, и понял, что она видит меня насквозь. Она всех видела насквозь. Тем не менее я сказал:

— Совершенно верно.

— Живые детали о роботах? Получается противоречие.

— Нет, доктор. О вас.

— Ну, меня тоже называют роботом. Вам, наверное, уже сказали, что во мне нет ничего человеческого.

Мне это действительно говорили, но я решил промолчать.

Она встала со стула. Она была небольшого роста и выглядела хрупкой.

Вместе с ней я подошел к окну.

Конторы и цехи “Ю.С.Роботс” были похожи на целый маленький, правильно распланированный городок. Он раскинулся перед нами, плоский, как аэрофотография.

— Когда я начала здесь работать, — сказала она, — у меня была маленькая комнатка в здании, которое стояло где-то вон там, где сейчас котельная. Это здание снесли, когда вас не было на свете. В комнате сидели еще три человека. На мою долю приходилось полстола. Все наши роботы производились в одном корпусе. Три штуки в неделю. А посмотрите сейчас!

— Пятьдесят лет — долгий срок. — Я не придумал ничего лучше этой избитой фразы.

— Ничуть, если это ваше прошлое, — возразила она. — Я думаю, как это они так быстро пролетели.

Она снова села за стол. Хотя выражение ее лица не изменилось, но ей, по-моему, стало грустно.

— Сколько вам лет? — поинтересовалась она.

— Тридцать два, — ответил я.

— Тогда вы не помните, каким был мир без роботов. Было время, когда перед лицом Вселенной человек был одинок и не имел друзей. Теперь у него есть помощники, существа более сильные, более надежные, более эффективные, чем он, и абсолютно ему преданные. Человечество больше не одиноко. Вам это не приходило в голову?

— Боюсь, что нет. Можно будет процитировать ваши слова?

— Можно. Для вас робот — это робот. Механизмы и металл, электричество и позитроны… Разум, воплощенный в железе! Создаваемый человеком, а если нужно, и уничтожаемый человеком… Но вы не работали с ними, и вы их не знаете. Они чище и лучше нас.

Я попробовал осторожно подзадорить ее:

— Мы были бы рады услышать кое-что из того, что вы знаете о роботах, что вы о них думаете. “Интерплэнетери Пресс” обслуживает всю Солнечную систему. Миллиарды потенциальных слушателей, доктор Кэлвин! Они должны услышать ваш рассказ.

Но подзадоривать ее не приходилось. Не слушая меня, она продолжала: