Майкл Крайтон - Штамм «Андромеда»

– Вот именно. Вся беда в том, что я прицепился к этой кислотности и никак не мог понять, откуда у ребенка ацидоз. А его, ацидоза, там и в помине не было. Это же все равно: слишком много кислоты или слишком мало – лишь бы вне пределов диапазона роста «Андромеды»…

Он вновь обратился к Бертону.

– Теперь все в порядке. Продолжайте дышать часто. Не останавливайтесь. Работайте легкими, откачивайте углекислый газ. Как вы себя чувствуете?

– Ничего, – пропыхтел Бертон. – Страшновато… но ничего.

– Ну, вот и хорошо.

– Послушайте, – сказал Стоун, – мы же не можем вечно держать его на таком режиме. Рано или поздно…

– Конечно, – понял Холл, – мы перенасытим его кровь щелочью. – И к Бертону:

– Посмотрите там у себя в лаборатории. Нет ли у вас чего-нибудь такого, чем можно изменить рН крови?

Бертон огляделся вокруг.

– Да вроде нет…

– Сода? Аскорбиновая кислота? Уксус?

Бертон начал судорожно перебирать пузырьки и реактивы на полках. Наконец, пришел к выводу:

– Ничего такого тут нет…

Холл, впрочем, уже почти не слушал Бертона. Он подсчитывал частоту его дыхания: 35 вдохов в минуту. Дыхание было глубокое, полное – какое-то время он продержится. Но затем неизбежно устанет: дыхание – достаточно тяжелая работа. Устанет или потеряет сознание…

Со своей безопасной позиции у телевизора он внимательно осмотрел лабораторию Бертона. И увидел крысу. Черную норвежскую крысу, которая преспокойно сидела в клетке в углу и разглядывала ученого.

Холл даже вздрогнул.

– Крыса-то…

А она дышала легко и размеренно. Стоун тоже заметил ее.

– Что за черт…

И вдруг лампы замигали вновь.

На пульте вспыхнула надпись:

Аварийное изменение состояния уплотнения В-112-6886

– Господи! – сказал Стоун.

– Что это за уплотнение?

– Какая-то прокладка центрального ствола, связывающего все лаборатории. Главное – гермети…

Экран загорелся опять:

Аварийное изменение состояния уплотнений…А-009-5478

……………………………………………………….……..В-430-0030

……………………………………………………………….Н-966-6656

В немом изумлении следили они за экраном.

– Скверное дело, – сказал Стоун. – Очень скверное.

На пульте промелькнули номера еще девяти вышедших из строя прокладок.

– Просто не понимаю…

Но тут Холл воскликнул:

– Ребенок. Ну, конечно же!..

– Что ребенок?

– И тот проклятый самолет. Все сходится… – О чем вы?

– Ребенок совершенно здоров. Когда он плачет, он нарушает кислотно-щелочное равновесие организма. Допустим. Алкалоз не дает возможности штамму проникнуть в кровь, размножиться там и убить свою жертву…

– Ну да, – отозвался Стоун. – Вы это уже говорили…

– Но что происходит, когда ребенок умолкает?..

Стоун уставился на Холла, не находя слов.

– Ведь рано или поздно, – продолжал Холл, – ребенок должен был замолчать! Не мог же он кричать вечно…. Рано или поздно он перестал орать, кислотно-щелочное равновесие пришло в норму, и он стал вновь уязвим для «Андромеды»…

– Верно.

– Но он не умер.

– Быть может, какая-нибудь быстрая форма иммунитета…

– Нет, это невероятно. Есть только два объяснения. Когда ребенок перестал кричать, то либо штамма уже не было поблизости – подул ветер, воздух очистился, – либо же этот штамм…

– Изменился, – подхватил Стоун. – Произошла мутация.

– Вот именно. Мутация с превращением в неинфекционную форму. Возможно, она продолжается и сейчас. Штамм уже не опасен для человека, зато пожирает резину и пластик…

– Самолет!..

Холл кивнул.

Национальным гвардейцам на земле «Андромеда» не причинила никакого вреда. А самолет погиб – потому что пластик стал расползаться у пилота на глазах…

– Стало быть, штамм теперь практически безвреден. Вот почему жива крыса…

– Вот почему жив Бертон, – добавил Холл. – Учащенное дыхание не нужно. Бертон жив только потому, что изменилась сама «Андромеда».

– Она может измениться еще раз, – возразил Стоун. – И если большинство мутаций происходит во время деления…

Взревели сирены, и пульт оповестил красными буквами:

Герметизация нарушена полностью. Пятый уровень заражен и отсечен – Бегом отсюда, – бросил Стоун Холлу. – Быстро! В этой лаборатории нет подстанции. Вам надо перейти в следующий сектор…

Холл не сразу понял, чего от него хотят. Он продолжал сидеть, будто прирос к креслу, но вдруг понял, сорвался с места, бросился к двери. И не успел – послышалось шипение, из стены выскользнула массивная стальная плита и, лязгнув, перекрыла выход. Стоун выругался:

– Ну вот, попались. Если бомба взорвется, «Андромеду» разнесет на десятки миль вокруг. Будут тысячи мутаций, и каждая станет убивать на свой манер. Нам теперь никогда от нее не избавиться…

Бесстрастный механический голос повторил несколько раз по радио:

– Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен…

На мгновение наступила тишина, потом донесся легкий скрип – включилась новая запись, и тихий голос мисс Глэдис Стивенс из штата Омаха произнес:

– До ядерного взрыва осталось три минуты…

Глава 29

Три минуты

Опять тревожно взвыла сирена, и стрелки всех часов одновременно прыгнули на 12.00, а секундные стрелки начали отсчитывать время. Циферблаты автоматических таймеров загорелись красным светом, зеленая полоска на них точно указывала момент ядерного финала.

А голос невозмутимо повторял:

– До ядерного взрыва осталось три минуты.

– Автоматика, – сказал Стоун с тихим бешенством. – Уровень поражен, и система сработала. Надо что-то делать…

Холл держал в руке ключ и тупо смотрел на него.

– И никак нельзя добраться до подстанции?

– На этом уровне – нет. Каждый сектор изолировал от других.

– А на других уровнях, там же есть подстанции?

– Есть.

– Как добраться до них?

– Никак. Все пути отрезаны.

– А центральный ствол?

Центральный ствол пронизывал насквозь все уровни.

Стоун передернул плечами:

– Предохранительные системы…

Холл припомнил, что Бертон как-то рассказывал ему о предохранительных системах центрального ствола. Теоретически, попав в центральный ствол, можно было подняться до самой поверхности. Но практически по окружности ствола были размещены лигаминовые датчики, в основном на случай, если какое-нибудь лабораторное животное вырвется на волю. По сигналу датчика в ствол подавался в виде газа лигамин – растворимое производное яда кураре. Кроме того, автоматические пистолеты стреляли дротиками, отравленными лигамином. Механический голос сказал: