Альфред Ван-Вогт - Путешествие «Космической Гончей»

— Лидия, — сказал он, — для меня это ужасный момент. Что ты предлагаешь?

Она предложила объединить государственные похороны и триумф. Она добавила:

— К несчастью, Тьюс болен и не сможет присутствовать. Похоже, что болезнь удержит его надолго.

Лорд-правитель понял, что она смиряет свои честолюбивые устремления относительно Тьюса, по крайней мере, на время. Это была большая и необходимая уступка в связи с его решением замять все дело. Он наклонился и поцеловал ее руку. На похоронах они шли за гробом рядом. И поскольку правитель мучился сомнениями относительно будущего, он продолжал спрашивать близких, как жить теперь. Это была агония нерешительности, сознание ограниченных возможностей стареющего человека. Он все еще не знал, что делать ему дальше, когда взгляд его остановился на мальчике, одетом в траурное одеяние ученого. Мальчик шел рядом с Неллианом, и это позволило правителю узнать его: Клэйн.

Лорд-правитель шел за сверкающим гробом, в котором лежал его сын, и впервые за последнее время боль его слегка отступила, и он задумался. Надеяться на мутанта нельзя. И все же он вспомнил слова Джоквина о том, что мальчику нужно дать возможность вырасти. И тогда он себя покажет, говорил покойный ученый. Он предсказывал, что Клэйн займет свою нишу в линнском «зале славы». Медрон Линн угрюмо улыбнулся. Обучение мальчика должно продолжаться. Нужно распорядиться об эмоциональной добавке. Хотя Клэйн едва достиг половой зрелости, вероятно, пора ему узнать, что женщины представляют собой клубок эмоций, опасный, но восхитительный. Опыт общения с женщинами поможет ему достичь физического и душевного равновесия, иначе его существование станет односторонним.

Несколько недель спустя после похорон лорда Крэга стоял теплый летний день. И учитель, и ученик сидели под большой смоковницей во дворе имения, унаследованного Клэйном от Джоквина.

— Семья Деглет, позже переименованная в Линн, — говорил ему Неллиан, — вступила в банковское дело около пятидесяти лет назад.

Но четырнадцатилетний мальчик, не отвечая, приподнялся со своего сидения. Он смотрел на дорогу, которая вела в Линн. На горизонте виднелось облачко пыли, один раз солнце блеснуло на металле. Возможно, повернулось колесо, но это было еще слишком далеко, чтобы разглядеть того, кто приближался. Клэйн понял это и опять сел.

— Разве неправда, что основатель семьи сидел на углу улицы и давал проходящим деньги в обмен на заклад — драгоценности, кольца? — спросил он.

— Я считаю, что ваш предок, — ответил старый ученый, — был замечательным ростовщиком и знал толк в благородных металлах. Постепенно он завел свое дело.

Мальчик хмыкнул:

— Однокомнатное деревянное сооружение, плохо защищенное от дождя и холода.

— И все же это был собственный дом, — возразил учитель, — с которым связано представление об определенном достатке. История говорит, что позже, когда он смог купить рабов, он построил себе несколько домов, и в каждом проводил по одному дню, соответственно переодеваясь. В разные дни недели он встречался с разными слоями населения. В один день он, сидя на скамье, ссужал деньги работнику, в другой — имел дело с обанкротившимися рыцарскими семьями, которые закладывали свои замки, чтобы продлить свое существование. Ваш предок понял неразумность ложной гордости и использовал ее в своих целях. Вскоре он владел большим количеством домов и имений, имел врагов, которые неразумно закладывали свою собственность, чтобы на месяц-два оттянуть выплату долгов, — Неллиан замолчал и вопросительно взглянул на ученика. Потом сказал:

— Выражение вашего лица свидетельствует, что вы задумались над моими словами, молодой человек.

Клэйн молчал, слегка покачивая головой.

— Я думаю о гордости, которая послужила причиной падения многих семей и империй.

Он вспомнил, как испытывал эмоциональный шок в присутствии посторонних. Может быть, он так выражал свою гордость?

Он объяснил это Неллиану.

— Я чувствую при этом, как во мне накапливается сознание, что я — личность. В такие минуты я могу жалеть себя, но не стыдиться.

Он покачал головой, потом вспомнил и посмотрел на зеленые холмы, где в облаке пыли теперь был ясно различим блеск металла. Но разобрать все еще ничего было нельзя, и Клэйн сказал:

— Раньше со мной это случалось так часто, что, я думаю, и сейчас, если начнется припадок, я не справлюсь с собой.

— Но вы с каждым разом все лучше владеете собой, — быстро заверил Неллиан.

— Это верно, — мальчик кивнул и оживился. — Я как солдат, который с каждой битвой все больше становится ветераном.

Он нахмурился.

— К несчастью, есть войны, в которых я не участвовал.

Неллиан улыбнулся.

— Вы должны продолжать преодолевать ограниченные препятствия так, как вы это делали с Джоквином. Способность к самоограничению — это ваша наследственная черта. Такова же и политика вашего деда.

Клэйн взглянул на него сузившимися глазами.

— Почему мой дед обратил на меня внимание только с недавнего времени?

На длинном морщинистом лице учителя появилась улыбка.

— Это вполне закономерно.

— Закономерно?

— Ваш статус после провозглашения вашего отца лордом-соправителем соответственно изменился.

— Ах это! — Клэйн пожал плечами. — Но это не имеет практического значения. Меня, горбуна-мутанта, терпят лишь из-за кровного родства. Когда я вырасту, то смогу интриговать за кулисами. В лучшем случае выполнять роль посредника между храмами и правительством. Мое будущее стереотипно и стерильно.

— Тем не менее, — возразил Неллиан, — у вас, как у одного из троих сыновей лорда-соправителя Крэга Линна, имеются законные права в правительстве, и вам придется ими воспользоваться, хотите вы этого или нет.

Он сварливо закончил:

— Позвольте сказать вам, что вы пренебрегаете своими правами. Мы с Джоквином зря тратили на вас время. В беспокойной империи вы либо будете жить в соответствии со своим рангом, либо погибнете от руки убийцы.

Мальчик холодно отрезал:

— Глубокопочтенный Старик, продолжайте урок истории.

Неллиан улыбнулся.

— В какой-то степени ваша судьба напоминает судьбу вашего предка. Вы презренный мутант. Он — презренный ростовщик. Перед ним стояли не меньшие, если не большие, препятствия, чем перед вами. И все же, мой мальчик, мы говорим о человеке, который основал семью Линн. Когда вы заглядываете вперед, вы видите только трудности. Оглядываясь же назад, на жизнь своего прадеда, вы видите, что для храброго человека, действовавшего среди неразумных людей, все было просто. Благородные семьи, занимавшие у него деньги, старались как можно дольше сохранить видимость благополучия. И когда истекал срок, они винили в своих бедах не себя, а, конечно же, его — молодого Гована Деглета. А чем он был виноват, что приходилось нанимать телохранителей и отнимать у должников, которым нечем было больше платить, их имущество. К тридцати годам он был уже настолько богат, что смог искать себе невесту в семьях разоренных патронов. Его предложение потрясло патронов до глубины их аристократических душ. Но патрон Сеппер был человеком, считавшимся с реальностью. Чтобы спасти себя от гибели, он пошел на брак своей прекрасной дочери Пиикарды Сеппер с презренным ростовщиком. И она делила с ним постель и рожала ему детей, хотя всю жизнь не любила их. Она называла их, включая вашего прапрадеда, «рабьим отродьем».