Сергей Павлов - Лунная радуга. Книга 1. Научно-фантастический роман
«Поймешь наконец, что условия для обоюдочестных контактов самой природой нашего гнусного положения просто не предусмотрены. Тот редкостный случай, когда смирение равносильно сопротивлению».
«Ты думаешь, я не ломал над этим голову дни и ночи? Однако альтернативы не вижу.».
«Как там записана твоя вилла в адресной книге Копсфорта? Вилла „Эдвенчер“?[2] «Да. Ну и что?»
«Ничего… Назовите ее: вилла „Элиэнейшн“.[3]
Нортон опоздал к завтраку на полтора часа.
Он кивнул, здороваясь с Фрэнком, я ничего ему не сказал. Извинялся перед Сильвией за опоздание и сказал ей, что она сегодня выглядит великолепно. Ушел в душевую, быстро вымылся, переоделся. Сел к столу.
За столом говорили мало, и почти весь завтрак прошел в молчании. Нортон похвалил еду, заметив, что на этот раз Сильвия превзошла сама себя. Ел он по своему обыкновению размеренно, как автомат, и по отсутствующему выражению его лица невозможно было понять, что же он при этом чувствует на самом деле. От него разило холодноватым запахом одеколона. «Антарктида»?» — подумал Фрэнк. Надо было что-то говорить, и он спросил о программе Большого родео. Нортон ничего об этом не знал. Видимо, пытаясь поддержать разговор, Сильвия спросила брата, на чем он приехал.
— На элекаре, — ответил Фрэнк.
— Тогда откуда у тебя мопед?
— Я бросил свой элекар на станции техобслуживания. Была очередь на подзарядку, ждать не хотелось. Прокатный парк элекаров пуст — мне объяснили это большим притоком туристов я предложили взять хотя бы два колеса… Передай мне, пожалуйста, перец. Благодарю… Конечно, смешно гарцевать на мопеде в этом костюме, однако иного выхода не было.
— Ты можешь взять мою машину. Она, правда, женской модели… — Сильвия посмотрела на мужа. — Дэв, а что случилось с твоим элекаром?
Нортон промокнул губы салфеткой. Ответил:
— Надоел он мне. Заведу, пожалуй, другой. Джэга ты покормила?
— Ну разумеется. Почему не видно нигде Голиафа?
— Я оставил его там… у Берта.
— Оставил обнюхивать поломанный элекар?
— Берт жаловался, что ему на дежурстве тоскливо. Места себе не наводит от злости. Такому страстному болельщику, как Берт, наблюдать родео только на экране… Да, его можно понять.
— Да, — ровным голосом сказала Сильвия. — Его понять можно.
Фрэнк и Нортон одновременно взглянули друг другу в глаза. Фрэнк перевел взгляд на сестру. Она сыпала, сыпала, сыпала перец себе в тарелку. Фрэнк опустил глаза. В голову ударила волна слепящего бешенства, я несколько секунд он ничего не видел. Первым желанием было швырнуть нож я вилку на стол, подняться, уйти. «Да, Полинг, — сказал шеф, — в таком состоянии вам лучше встать я уйти». — «Не доводите дело до крайностей, — посоветовал Никольский. — Вам действительно… гм… лучше встать и спокойно уйти». Фрэнк медленно отодвинул тарелку. Машинально взял «фафлик» и с хрустом откусил половину. Пожевав, Нортон крутил в руках салфетку и смотрел на него.
Кое-как покончив с завтраком, Фрэнк надел шляпу и побрел в парк. Надо было взять себя в руки, привести в порядок эмоции. Нортон что-то учуял… Ну разумеется. Ведь этот монстр по какому-то там живозапаху ощущает человеческую к нему неприязнь.
Фрэнк постоял у вольера, глядя сквозь прутья решетки на кугуара. Джэг спал под навесом, вытянув лапы. Умаялся за ночь, бедняга. Живая игрушка для этого дьявола…
Мимо прошел Нортон в купальном халате.
— Остановись, Дэвид.
Нортон остановился. Бросил через плечо:
— Ну?…
— Нам необходимо поговорить.
— О чем?
— О чем получится. Но хотелось бы — о смысле жизни.
— Модная тема… Что ж, начинай.
— Не здесь. Не нужно, чтобы это видела Сильвия.
— Хорошо. Тогда через час. Встретимся в моем кабинете.
Нортон ушел.
Фрэнк поднялся на верхнюю террасу дома, посмотрел на едва видимую за кронами деревьев верхушку башни телевизионного ретранслятора. Сзади прошелестел подъемник.
Голос Сильвии:
— Беби, та обратил внимание, как расцвела наша красавица?
Фрэнк взглянул на синюю розу. Спросил:
— Ты давно никуда не ездила, мом. Хотелось бы тебе побывать… скажем, в Австралии?
— Да? А почему тебе пришла в голову мысль именно об Австралии?
— Недавно оттуда вернулся один мой приятель. Австралия произвела на него сильное впечатление Он просто в восторге…
Сильвия задумчиво ощупывала розовый куст.
— Мне одно непонятно, — сказала она. — Если Давиду и тебе зачем-то нужно отправить меня куда-нибудь подальше, то почему не пришла вам в голову мысль об Антарктиде?
— При чем здесь Дэвид? — удивился Фрэнк. — То есть… я хочу сказать…
— Не надо, беби, я понимаю, что ты хочешь сказать А Дэвид при том, что буквально несколько минут назад, отправляясь в бассейн, предложил мне увлекательный круиз вокруг Европы. Континент другой, но идея, видимо, та же… Беби, все это мне очень не нравится. Я чувствую, от меня что-то скрывают.
— Мом!.. — озабоченно произнес Фрэнк. — Тогда тебе просто необходимо принять предложение Дэвида Вероятно, Дэвид знает, о чем говорит.
— Вероятно, знаешь я ты. Одна я ничего не знаю.
— Мне известно слишком мало, чтобы мы с тобой могли отчетливо поговорить на эту тему. Однако, мом, тебе не следует пренебрегать предложением Дэвида: И моим советом уехать отсюда на время. Плохих советов я никогда тебе не давал.
— Спасибо, мой мальчик, но твой совет напоминает мне кота в мешке. То же самое можно сказать о предложении Дэвида… — Сильвия вздохнула. — Только что я разговаривала со своей подругой Эллен, и она зачем-то просила меня побывать у нее. Я ненадолго… Надеюсь, за это время вы с Дэвом поссориться не успеете?
— Что за вопрос. Делить нам с Дэвидом, в сущности, нечего…
— Кроме забот о моем увлекательном отдыхе. Ладно… Прошу вас, будьте благоразумны.
Сильвия ушла. Через минуту Фрэнк увидел, как, сверкнув на солнце, нырнул в аллею золотистый элекар. Фрэнк еще раз взглянул на башню телевизионного ретранслятора, спустился с террасы. Он не знал, куда себя девать.
В назначенный час он вошел в кабинет Нортона и застал в нем стереотелевизионный ландшафт не то Гренландии, не то Антарктиды. Вздымая огромные волны, куски ледника бесшумно падали в воду. Хозяин сидел за столом. Выпростав руки из-под наброшенного на голые плечи халата, он указал визитеру на кресло, неуютно стоящее метрах в двух от стола, сухо проговорил:
— Прошу. И к делу. Я очень не расположен к долгой беседе. Нет, нет, ближе не придвигайся! Прости, разумеется, но ты сегодня невыносимо… — Нортон поморщился, — как никогда…
Фрэнк-принял в кресле удобную позу, подумал, стоят ли соблюдать этикет — снимать перед хозяином шляпу, и, решив, что не стоит, сказал:
— С обонянием у тебя полный порядок.
— Ничего, — сказал Нортон, — жить тошно, но можно. — Полюбопытствовал: — А у вас там… как с обонянием?
— У нас наоборот: жить можно, но тошно. Обоняние наше, естественно, другого класса, во гораздо шире по человековедческому диапазону…
— Что еще ты мог бы в этому добавить?
— А надо ли что-то еще добавлять, уж раз я здесь… с полуофициальным визитом?
Собеседники долго смотрели друг другу в глаза. Нортон выглядел совершенно спокойным. Его спокойствие озадачило Фрэнка.
— Полу… — проговорил Нортон. — Это как понимать?
— Понимать так, что к тебе и твоей жене относятся бережно.
На мгновение глаза Нортона неприятно сузились.
Фрэнк мысленно похвалил себя и добавил:
— Кстати… ты верно решил, Дэвид: на какое-то время Сильвию надо отправить подальше. Похоже, ей не очень-то улыбается вояжировать вокруг Европы, но ты обязан настоять.
— Еще что я обязан?
— Еще ты обязан понять, что круг замкнулся. Ты и твои товарищи — знаешь, о ком идет речь, — нами полностью расшифрованы, я с этим надо считаться.
— Так уж я расшифрованы?
— Каким-то образом вам удалось обойти рогатки спецкарантина, и вы решили, что можно разыгрывать эту партию дальше. Нет, Дэвид.
— Позиция в этой партии такова, что на месте администрации вашего Управления я согласился бы на ничью.
— Ничейного результата не будет.
— Как знать…
— Не будет, Дэвид. Просто потому, что этого не может быть по всем параметрам современной жизни. В прошлом веке подобный фокус тебе, вероятно, удался бы. Но теперь общественно-политическая тактика иная.
— Многозначительная фраза.
— Но ведь по меньшей мере наивно рассчитывать, что общество равнодушно пройдет мимо такого экстравагантного факта, каким представляется ваша четверка.
— Четверка? — переспросил Нортон.
— Да. Золтан Симич погиб, а Меф Аганн для нас пока под вопросом…
