Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

Мессия сгустком пси-поля выхватил из костра горящую головню и швырнул ею в говорящего. Головня, не долетев до того около полуметра, зависла в воздухе и, описав дугу, вернулась в костер.

— Как видишь, боженька, — развел руками бородач, — мы тоже не лыком шиты.

— Разумеется, юдоль ненависти не может быть шита лыком, — нарушил молчание Мессия, выбрав звуковую форму общения здесь и телесенсорную — со своими Спутниками, — но ядовитыми терниями и клыками… Я приношу свои извинения, господа, за вторжение без предупреждения, но вы сами спровоцировали мое появление, обнаружив столь энергичную агрессивность, которая буквально разъедает эмоциональное поле мира. Это не я к вам явился, а мир, почувствовавший боль, в том числе и за вас…

— Ах, какие мы заботливые! — издевательски всплеснул руками бородач. — Бог-полицейский не может допустить, чтобы кто-то где-то испытывал к нему отрицательные эмоции. Все обязаны его любить и обожать. А тот, кто считает, что он непоправимо калечит человечество, должен быть наказан!.. Ты что же, Спаситель наш всемилостивый, не понимаешь, что насадил на Земле такой тоталитаризм, какого она еще не знала?!

— Если вы имеете в виду тоталитаризм любви, — улыбнулся Мессия, — то я не могу с вами не согласиться.

— Какими бы красивыми словами ни прикрывался тоталитаризм, он всегда есть система подавления человеческой индивидуальности и свободы! И, значит, антигуманен. Когда любовь превращают в ошейник или кандалы, от нее остается только название… И ты, боженька, проделал именно это!.. Ты превратил свободное и самоценное существо — человека — в средство для достижения придуманных тобой якобы высших целей. А ведь еще старик Кант говаривал, что человек не средство, а цель… Да что нам Кант!.. Мы — всемилостивый Бог — есть самый совершенномудрый философ во всей поднебесной! Одни названия чего стоят: «Дух и плоть: проблемы синтеза», «Сотворение Бога», «Путь в себя», «Любовь и свобода», «Сущность и видимость: проблема различения», «Этика Общего Дела»… И так далее, и тому подобное…

Нет, боженька, под видом великой любви ты творишь великое насилие над человечеством, удовлетворяя свою интеллектуальную похоть. Ты самым страшным образом нарушил гармонию между духом и плотью, которую так вдохновенно воспеваешь. Ты превратил планету в сумасшедший дом, где мечутся среди своих и чужих галлюцинаций обезумевшие рабы твои!..

Неужели ты думаешь, что за тысячелетия парапсихической практики ни у одного мудреца не возникало искушения повести за собой человечество?!.. Но они, в отличие от тебя, действительно любили людей и не допускали массового ухода на иные уровни психики. Заметь, я не говорю: на высшие, потому что в мироздании нет высшего и низшего, есть лишь иное… Они вели за собой только избранных, преодолевших знаменитое «игольное ушко», понимая, что для всего человечества этот путь смертелен, что он ведет его в тупик безумия, ибо уводит из той реальности, для жизни, в которой человечество предназначено. Но сами шли, потому что человечество не должно быть слепо, они были его рецепторами на иных информационных уровнях…

А ты, боженька, всех превращаешь в рецепторы… Ты — дьявол в образе Бога, и наш долг остановить тебя!..

— Долго же ты готовился к нашей встрече, Мессир, — печально улыбнулся Мессия. — Молодец, хорошо выучил урок.

— Никак признал! — широко улыбнулся бородач.

— Господа! — обратился Мессия к молча наблюдавшим за их диалогом мужчинам. — Разрешите представить — Мессир, мой палач, распявший меня и убивший Деву-спасительницу. При выборе стратегии своего поведения рекомендую учесть печальный опыт ваших предшественников, верой и правдой служивших ему…

— Да, господа, — подтвердил Мессир, — прошу учесть, что предателей я не прощаю… И подтверждаю, что я — именно тот, кто так неудачно распял нашего боженьку. Глубоко сожалею, что не довел дело до летального исхода. Тогда бы он не натворил столько бед, не завел бы человечество в безвыходный лабиринт безумия… Господа, оставьте нас на несколько минут… Мы старые знакомцы с боженькой, и у нас есть что обсудить с глазу на глаз… Не так ли, Господи? — хитро посмотрел он на Мессию.

— Твои речи утомительны, Мессир, — ответил тот, — но я терпелив. Мужчины, тревожно оглядываясь, ушли под каменный свод, и вскоре шаги их затихли.

В этот момент Мессия ощутил глубочайшее одиночество. Он перестал чувствовать своих Спутников. Связь с ними прервалась.

«Тонкое тело» Мессии сразу поблекло и попрозрачнело. Опасность была очевидна, и он попытался покинуть пещеру, но наткнулся на невидимую стену, от которой исходил страшный информационный холод.

— Ну, и долго ты будешь дергаться, как червяк на крючке? — со скукой спросил Мессир.

— Слушаю тебя, — бросил попытки освободиться Мессия.

— Еще бы ты не слушал, — осклабился Мессир. — Ты должен оч-чень внимательно меня слушать… Ты верно заметил — я долго готовился к нашей встрече и, надеюсь, серьезно к ней подготовился. Это уже не тот детский мой экспромт, из которого тебе удалось улизнуть… Впрочем, нет худа без добра. Ты отлично сыграл роль моего предтечи. Теперь я могу прийти и взять человечество голыми руками. Твоими стараниями оно беззащитно, аки младенец. И я вынужден буду тыкать его неразумной мордой в дерьмо, чтобы оно вновь обрело способность защищаться и противостоять всяким мессиям, как и тысячелетия прежде.

— Не мессии навязывают свою волю миру, а мир призывает их к исполнению миссии… Тебя же никто не зовет, Мессир… — ответил Мессия, и «голос» его прозвучал слабым шепотком.

— Что-то плохо тебя слышно, боженька?! — довольно захохотал Мессир. — Убывают силенки-то… И будут, будут убывать… А за человечество не говори — финитушки твоему монологу… Актер ты неплохой, но автор… увы… По философской части ты всегда слабоват был… Вот, опять же преуменьшаешь роль личности в истории, хотя сам дровишек наломал — не разгрести… Я хотел когда-то твой красивый, но пустой сосуд наполнить своим элексиром жизни, но эта шлюха помешала мне… Дура! Один импотент отказался ее трахнуть, и она втюрилась в него… Еще один печальный пример вредоносности любви…

А знаешь, что я теперь сделаю, боженька?.. Я сделаю так, что тебя возненавидят все, кто любил, отвернутся с презрением все, кто боготворил… Мир содрогнется в омерзении от содеянного тобой!.. Не потому, что мне нравится делать пакости. Вовсе нет! Я вынужден сделать это, чтобы вернуть людям способность к самостоятельной жизни, без твоего «мудрого» руководства. К сожалению, человечество обучается, только обжигаясь… Если оно хочет выжить, то обязано быть недоверчивым и постоянно ждать опасности. И я верну ему эту способность!.. Не во зло, а во спасение.