Олег Мазурин - Контуберналис Юлия Цезаря

— Брута?! Цезарь, я тебя не понимаю! — снова изумился Иван.

— Открою тебе еще одну тайну, мой славный Сальватор. Марк Брут — мой сын…

— Сын?!

— …Я узнал об этом поздно после заговора. От Сервилии.

Иван не переставал удивляться.

— А зачем ты тогда его приказал казнить? Где тут логика, мой божественный Цезарь? Ведь это был твой родной сын! Кровь от крови, плоть от плоти твоей!

— Пойми, мой славный мальчик, Марк никогда не стал бы мне искренним и верным другом, сподвижником, сыном — слишком велики стали разногласия между нами. Но я оказал ему милость, дал меч, чтобы он мог достойно умереть. Он этого сам хотел.

— Выходит, он покончил жизнь самоубийством?

— Да, именно так.

— А тебе его не жалко, Цезарь?

— Конечно, я оплакиваю как истинный отец его кончину. Но наша жизнь — жестокая вещь. Марк так и не перешел на мою сторону. А оставлять врага за спиной — неразумно. Вот как ты рассказывал, что в мире до сих пор идут войны, государства нападают на государства и гибнут в миллионы раз больше людей, чем раньше. Жизнь не изменилась и стала еще жестче. Сущность человека не изменилась за столько лет.

— Да ты прав, Цезарь, стало еще хуже. Люди забыли, что такое любить друг друга по-настоящему, а научились ненавидеть и презирать ближнего своего. Ради денег готовы на все. Убивать, топтать, унижать, клеветать, предавать.

— Богатство — это конечно хорошая вещь. Богатство — это власть, сила. Но ты же знаешь, Иван, если ты не будешь делиться им, то не заслужишь не любовь, не популярность и уважение народа. Если я что делаю для себя, то я делаю это и для всего Рима.

— У нас все по-другому. Очень богатые люди не хотят строить приюты, больницы, школы для простых людей. Они вообще не желают заниматься любым меценатством. Все набивают себе карманы деньгами от жадности. И на Отчизну им наплевать. Живя в самой богатейшей стране на планете, наш славянский народ прозябает в нищете.

— У вас слабые правители, Сальватор. Вам нужен, такой как я, Гай Юлий Цезарь и все встанет на места. А вашему самому агрессивному и заклятому врагу как это…

— Соединенные Штаты? — подсказал Иван.

— Вот, вот, соединенные штаны. Я бы дал этим варварским штанам достойный отпор. Разгромил бы их легионы, захватил их всех в плен, а их главного вождя, как ты говоришь, «президента», приковал бы к колеснице и доставил в вашу славянскую столицу — Москва. Может у тебя, славный Сальватор получиться перенести меня к вам туда на две тысячи лет вперед.

— Если бы я мог, я бы обязательно тебя отправил к нам в Россию, мой Цезарь. И заодно бы сам туда бы отправился.

— Тебе разве плохо в Риме, здесь, со мной, мальчик мой?

— Нет, Цезарь, здесь все великолепно. Спасибо за все, что ты для меня сделал и делаешь, но там у меня осталась мать. И я очень скучаю по ней.

— Понимаю, мать. Я тоже любил свою мать…

Император вдруг еще больше погрустнел, замолк и погрузился в воспоминания…

Иван знал из учебников истории, что Цезарь обожал свою покойную мать — Аврелию. Когда-то в восемьдесят втором году до нашей эры восемнадцатилетний Цезарь, в самом начале своей военной и политической карьеры, отказался развестись по требованию грозного и беспощадного диктатора Рима — Суллы — со своей женой Корнелией. И только лишь авторитет Аврелии и её обращения к диктатору помогли спасти её сыну жизнь. Даже могущественный и великий Сулла уважал такую мужественную женщину как Аврелия Котта. В нее пошел и Цезарь.

Диктатор до сих пор не мог забыть того момента когда ему маленькому мальчику мать подарила небольшую деревянную игрушку-лошадку на четырех колесиках и римского воина тоже небольшого по размеру и тоже вырезанного из дерева.

Гуттаперчевый конь был весьма забавен. И вот почему. То ли рука резчика была неумела, то ли в момент создания безделушки мозг мастер затуманило превосходное Соррентийское вино, а то ли, что вполне возможно, ради забавы, но он придал морде коня непонятный вид. Даже юному Цезарю сначала было трудно определить, что это за животное. На первый взгляд вроде бы это лошадь — у животного есть хвост, грива, четыре ноги. Но взглянешь на неправильно сточенную и заостренную морду гнедого — и начинают одолевать смутные сомнения. То ли это лошадь, то ли это какая-то хищная птица. Вполне вероятно мастер намеревался сперва сотворить жеребца, а после хмельного праздника Сатурналии, резко передумал и решил превратить лошадь в орла. Не исключен и следующий вариант: художник уже изначально планировал вырезать из дерева какое-нибудь фантастическое животное. Типа «конеорла» или «орлаконя». И это было его и только его видение данной игрушки. На то он и творческий человек, чтобы видеть в необработанном куске дерева тот или иной образ. Даже такой фантастический и забавный, как «конеорел».

Но маленький Гай Юлий не согласился с творческой концепцией мастера и после небольших раздумий для себя определил, что эта игрушка — боевой конь Александра Македонского Буцефал. Тем более, лошадиная морда выполняла две полезные ролевые функции. Она символизировала не только, что вполне естественно, саму боевую единицу — коня или отряд конницы, но и штандарт легиона со значком серебреного орла наверху.

Малолетний Юлий сажал бойца на Буцефала, вставлял ему щепку-копье между скрещенных рук и мчался с всадником в воображаемый бой. Мальчик представлял себе тогда великие и славные битвы прошлого. Юлий воевал, например, за Рим против нумидийского царя Югурты, против карфагенцев, против греков и др. Со временем число деревянных легионеров все росло, а бои в детских фантазиях становились все масштабнее и ожесточеннее. Будущий верховный командующий римскими легионами выбирал в игре определенную тактику и определенную стратегию сражения. Он маневрировал отрядами — лучниками, легионерами, конницей, отходил с ними за укрепленные лагеря, внезапно атаковал, делал засады, окружал врагов с флангов, шел маршем и снова вступал в схватку. Наверное, именно тогда, в этих игрушечных битвах и зарождались плоды будущих побед гениального полководца.

…Цезарь неожиданно очнулся от детских видений и продолжил прерванный диалог.

— Да, мать, матушка… Это святое слово для каждого римлянина. Я понимаю, что ты любишь свою мать и хочешь к ней вернуться. Но видишь, Сальватор, наши боги и ваш Христос пока не хотят возвращать тебя назад в твое племя. Значит так предначертано ими. Так что побудешь пока в Риме. Я придам тебя в помощь к Антонию.

— Хорошо, мой Цезарь, как тебе будет угодно.

— Вот и славно, мой доблестный Сальватор!..

Ели честно, то Ивану не хотелось покидать Рим и… особенно Домицию.