Татьяна Голубева - Смерти подобные сны

Раменский предложил это потому, что отлично видел: дамочка созрела. А он все равно собирался вечером ехать на дачу. Жена с детьми отдыхает в Испании, у него масса свободного времени - еще две недели, до конца августа, пока дочке не придет пора отправляться в школу... ну, почему бы и не развлечься чуть-чуть? И если Илоне не грозят из-за этого семейные неприятности, надо ловить момент.

Илона уставилась на него, открыв рот. Прогулка на катере, вдвоем?

Ах, как это романтично! В сто раз интереснее, чем она себе воображала! Теперь все дело только за ней. Она должна, должна ухватить счастье за хвост!

- Конечно, - пробормотала она наконец. - С удовольствием...

Она не знала, что ела. Что-то. Наверное, даже вкусное, почему бы и нет? Что-то пила. Наверное, вино. А может быть, сок. Или минеральную воду. Или просто воду из-под крана. Что бы ей ни налили - она все равно бы не поняла, что это такое. Хоть соляная кислота. Выпила бы, и не поморщилась.

Она уже не слышала гомона людских голосов, не слышала гундосого зазывалу, оглушавшего всех вокруг своим мегафоном, не ощущала жары, не чувствовала пыли... сейчас, вот сейчас они останутся вдвоем... ах, да, там будет еще какой-то человек, который должен сидеть у руля, ну, до него Илоне нет никакого дела...

Наконец ужин закончился. Раменский, рассчитавшись за ужин и купив бутылку шампанского, к которой догадливая официантка добавила пару пластиковых стаканчиков и стопку салфеток, уложив все в фирменный пакет, сказал:

- Знаешь, давай пойдем на другой причал, на Неву. Здесь мне не нравится. У Адмиралтейства можно снять маленькую посудину, а тут только здоровенные калоши. Ты как?

- Мне все равно, - замирающим голосом ответила Илона. - Пойдем к Адмиралтейству.

Она вдруг вспомнила, как именно с этого причала они с Толяном брали катер и долго катались по Фонтанке и Мойке... но разве можно сравнивать два эти события? Нерадов - серое рядовое ничтожество, пытающееся подражать великим мира сего, и - Антон Раменский, человек с Олимпа, настоящий бог, без подделок...

Они снова пересекли Дворцовую площадь и вышли на набережную Невы. Солнце уже висело довольно низко, золотя волны, окрашивая края огромных белых облаков в бледный желтовато-оранжевый цвет. Илоне казалось, что она спит. Антон заплатил за полуторачасовую прогулку, они вдвоем сели в лодку, в которой могло бы разместиться человек двадцать, и началось удивительное путешествие. На воде оказалось довольно холодно, но капитан дал пассажирам теплые клетчатые пледы, Антон заботливо укутал Илону, и она поняла, что наконец-то плывет к вожделенному раю. Потому что ничем, кроме преддверия рая, не могла быть эта лодка.

Так оно и вышло.

Как только они повернули с Невы в Фонтанку, Антон откупорил шампанское, и пробка с шумом улетела к Прачечному мосту, под которым они как раз проходили. Но вообще-то Илоне уже ни к чему было это шипучее искристое вино, она опьянела вконец от близости Антона, от прикосновений его теплых, несмотря на прохладный ветер, рук, он его ласковых многообещающих взглядов. Она забыла обо всем, что было когда-то, в далеком прошлом, она парила в облаках, она неслась над небесами, под ней сверкали звезды... это было настоящее счастье. И Илона ничуть не сомневалась: это счастье - навсегда.

Раменский весело наблюдал за ней, удивляясь наивности вполне взрослой женщины. Сколько ей может быть лет, думал он? Ну, не меньше двадцати пяти, и такая школьная романтичность! Задержка развития, не иначе. Шутка. А вообще забавная девица, но главное - очень красивая. И замужем, это хорошо, значит, приключение не затянется и не станет в тягость. Впрочем, с незамужними Раменский принципиально никогда не связывался, понимая, что в таком случае может возникнуть слишком много осложнений. Незамужние девицы просто-напросто опасны, их полет фантазии ничем не ограничен, они тут же начинают мечтать о невозможном... Антон Иванович, ласково обнимая Илону, вспомнил, как однажды он по собственной глупости и недостатку опыта (опыта в таких делах у него, несмотря на приличный возраст и яркую внешность, действительно было маловато) связался с незамужней особой, страдающей патологически развитым воображением... впрочем, об этом ее последнем качестве он в тот момент не знал. Наташа тогда носила Леночку, во второй половине беременности у нее открылся токсикоз, она чувствовала себя очень плохо, а он, хотя и не был уже зеленым юнцом (он женился, когда ему было уже почти тридцать два года), все же не удержался от того, чтобы "сбегать налево". И что из этого вышло? Страшно вспомнить! И это несмотря на то, что он, не отличаясь болезненной склонностью к слишком молодым девчонкам, выбрал среди своих многочисленных поклонниц даму почти своих лет, и, конечно же, не имевшую никакого отношения к фирме, в которой он работал, к тому же не совсем нищую, чтобы не одурела от вида роскоши. Но все эти предосторожности не помогли. Дама после первой же проведенной с ним ночи как взбесилась. Она изводила Раменского звонками, письмами, без конца требовала новых и новых свиданий, ждала его у дома, пыталась даже прорваться в квартиру, но Раменский строго-настрого предупредил охранника, чтобы не пропускал ее в подъезд и вообще гнал куда подальше. В общем, в итоге пришлось поговорить с ней не просто резко, а грубо. Лишь после этого она опомнилась и прекратила его преследовать. Правда, позже до Антона Ивановича дошел слух, что эта дура покончила с собой, спрыгнув с крыши, но это его уже не касалось. Он получил хороший урок, и с тех пор, если ему хотелось немного отвлечься от работы, заводил короткие интрижки только с замужними женщинами.

А у этой красотки Илоны жизнь, похоже, не слишком веселая. Она старается не говорить о себе, но из многих оговорок Раменский понял, что, несмотря на то, что муж время от времени вывозит ее то в Париж, то в Финляндию, то еще куда-нибудь - развлечься, - она все же отчаянно скучает. А муж у нее явно ревнив и строго следит за нравственностью подруги жизни. Вроде бы она говорила как-то, что ему за пятьдесят... ну, сам виноват, не надо было жениться на такой молодой. Выбрал бы супругу постарше - не о чем было бы тревожиться.

Илона же видела весь мир как сквозь золотой туман. В ее жизни ничего подобного еще не случалось, да и не могло случиться, ведь настоящее бывает только однажды. Она смеялась шуткам Антона, таяла от прикосновений его сильных теплых рук, совершенно не видела ни единого памятника архитектуры, мимо которых бодро плыла их лодочка и о которых что-то рассказывал ей Раменский, пояснив предварительно, что из-за частых встреч с иностранными бизнесменами стал заправским гидом... ей было наплевать на дворцы и парки, ей было наплевать на всех бизнесменов в мире, ей нужен был только он, ее прекрасный рыцарь...