Фредерик Пол - Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы

— Новые приобретения? — спросил он.

Эдне разворачивала пакеты и вынимала одежду, небольшие упаковки, очевидно с косметикой, какие-то устройства, видимо кухонную утварь.

— Да нет же, дорогой Чарлз. Это моя работа. — Она сосредоточилась на изучении мягкой, пушистой зеленой вещи, задумчиво прикладывая ее к щеке.

Мягким движением рук она набросила ее на плечи, и зеленый предмет превратился в жабо эпохи Елизаветы.

— Нравится, дорогой?

— Вполне. То есть нравится.

— Мягчайшая. Как пух. Дотронься. — Она приложила руку Форрестера к жабо. Материал был мягким, как мех, по когда он отнимал руку, то ворсинки мгновенно становились колючими, накрахмаленными. — Или это, — сказала она, сняла жабо, заменив его блестящим шелком, который почти полностью растворился на ее плечах, придав коже блеск и цвет. — Или…

— Бесподобно красиво, — восторгался он. — Но как понимать, что это твоя работа?

— Я реагатор, — гордо сообщила Эдне. — Привязана к пятидесяти миллионам. Надежность: два, двадцать девять.

— Что означает?

— Если мне понравится вещь, то с вероятностью девяносто девять из ста, что другим она тоже понравится.

— Пятидесяти миллионам?

Она кивнула, раскрасневшись, довольная собой.

— И этим ты зарабатываешь на жизнь?

— Я становлюсь богаче, — уточнила она. — Скажи! — Она задумчиво посмотрела на него. — Знаешь, сколько таких, как ты, выходят из дорменториев? Вероятно, ты сможешь получить похожую работу. Я могу спросить…

Он снисходительно похлопал ее по ладони:

— Нет, спасибо, — сказал он, старательно сдерживая воспоминание о своем огромном состоянии, хотя, по случайным вспышкам памяти, на вчерашней вечеринке он вел себя куда менее сдержанно и скромно. Уж он насовершал вчера ошибок! Наглядное подтверждение тому — марсианин.

— Я еще не спрашивала, — Эдне запнулась, откладывая вещи в сторону. — Как ты умер, Чарлз?

Он дождался, когда она вновь села рядом, и сказал:

— Сгорел при пожаре. И, как понимаю, я умер героем.

— Неужели? — Заявление произвело на девушку впечатление.

— Я был добровольцем-пожарным. И как-то в одной из квартир возник пожар. Стоял жутко холодный январь. За две минуты можно было намертво вмерзнуть в лужу. В одной из квартир верхнего этажа остался ребенок, а ближе всех к лестнице стоял я.

Форрестер отпил из бокала, восхищаясь молочно-золотистым цветом.

— Я забыл взять кислородный пакет, — признался он. — Задохнулся от дыма. Или от совместного действия дыма и перегрева. Да и выпивка подсобила. Я возвращался с вечеринки. Хара сказал, что я дышал огнем: легкие были практически сожжены. Наверное, сгорело полностью и лицо. Сейчас я выгляжу несколько иначе, чем раньше. Худощавей, и почему-то помолодел немного. Да и цвет глаз не был таким ярко-голубым.

Она захихикала.

— Хара неудержим в редактуре. Но большинство людей и не возражают против улучшений.

Ужин, как и завтрак утром, подали через отверстие в стене. Эдне вышла из комнаты, пока стол сервировался.

Она отсутствовала несколько минут, а когда вернулась, лицо ее выражало удивление.

— Вот и все, — без объяснений сказала она. — Теперь за еду.

Форрестер практически не смог определить происхождения ни одного из поданных ему блюд, которые напоминали восточную кухню. Смесь жестких хрустящих водянистых каштанов и вязкое тягучее вещество разнообразили сочный салат и клейковину крахмала. Вкус пищи был своеобразный, но приятный. За ужином Форрестер рассказывал о себе: о жизни писателя-технаря, о детях, об обстоятельствах смерти.

— Ты, очевидно, стал одним из первых замороженных, — прокомментировала она. — 1969-й? Замораживание началось всего несколькими годами раньше.

— Первым в жилом квартале, — улыбаясь, согласился он. — Наверное, деньги заплатила пожарная компания. А грузовик реверса смерти, подарок местного миллионера, возжелавшего иметь его под рукой, появился незадолго до пожара. Но я не думал, что окажусь первым клиентом.

Он попробовал нечто, напоминавшее лук со сметаной, запеченный в тесте, потом сказал:

— Дороти осталась не в самой выгодной ситуации…

— Жена?

Форрестер кивнул.

— Интересно, можно ли что-нибудь разузнать о ней? Как она жила дальше. Что произошло с детьми. Она была молодой, когда я погиб… Так… Ей исполнилось тридцать три. Не знаю, имея умершего и замороженного мужа… вышла бы она вновь замуж… Надеюсь, что вышла. Я хотел сказать… — Он осекся в раздумье, что хотел пояснить.

— Кстати, — продолжил он, — у Хары есть архив. Она прожила еще пятьдесят лет. Умерла на девятом десятке от третьего обширного инфаркта. А за несколько лет до смерти ее разбил паралич. — Он покачал головой, пытаясь представить крохотную блондинку Дороти старой, прикованной к кровати старухой.

— Наелся? — спросила Эдне.

Он немного испуганно вернулся в комнату к Эдне.

— Ужин? Да. Изысканно вкусно. — Она что-то нажала, и стол исчез. Хозяйка поднялась.

— Пойдем. Ты выпьешь кофе. Я заказала его специально для тебя. Музыку включить?

Когда он вник в смысл ее слов и хотел сказать: «Не стоит», она уже включила какую-то музыкальную аппаратуру. Он остановился, прислушался, приготовившись ко всему, но с вожделенной мыслью надеялся на Бартона и musique concrete [1]. В итоге музыкой оказались скрипки, исполнявшие отвлеченного, интроспективного Чайковского.

Эдне прижалась к нему, источая тепло и пьянящий аромат.

— Тебе надо подобрать квартиру, — сказала она.

Форрестер обнял девушку.

— Наш кондоминиум заселен практически полностью, — задумчиво произнесла она. — Но можно подыскать что-нибудь достойное. Есть пожелания?

— Зная ничтожно мало, трудно ориентироваться.

Девушка произнесла:

— Как приятно. — И тем же тоном, чуть погодя. — Считаю должным предупредить. Я личность естественного течения. Сегодня минус четыре дня М, и я мечтаю только о том, чтобы меня обняли. — Она зевнула и приложила ладонь ко рту. — О, прости.

Она отметила выражение его лица.

— Ты не возражаешь? — садясь, спросила она. — Впрочем, я могу принять таблетку. Чарлз, что с цветом твоего лица?

— Ничего, все в порядке.

Извиняющимся тоном она сказала:

— Прости. Но я действительно очень мало знаю об обычаях камикадзе. Если это ритуальное табу… то тогда прости.

— Это не табу. Недопонимание, не более. — Он взял стакан и протянул его Эдне.

— Добавка существует в доме?

— Дорогой Чарлз, — потягиваясь, сказала она. — Этой дозы достаточно. У меня есть идея.