Лора Андерсен - Аль-Ришад

— Я не могу, боюсь, не могу. — Она часто дышала, словно изо всех сил поднимаясь в гору. — Прости… — Этель закрыла глаза и слезы потекли по лицу, а он осторожно слизывал их, не собираясь торопить ее…

— Попробуй еще раз, — попросил он. Этель напряглась, но Диггиррен вдруг понял, что блоки не подчиняются ей…

…Кто-то легонько тронул его за плечо. Никого не ощущавший Диггиррен удивленно обернулся: Лао прижал палец к губам, прося его ничего не говорить. Диггиррен сдержал себя, лишь слегка отпустив Этель.

— Девочка, посмотри мне в глаза, — попросил Лао, и Этель от полной неожиданности вздрогнула и, открыв глаза, посмотрела на него. Это был совсем не тот человек, которого она так давно знала. Его глаза, небесно-голубые, без зрачков, пристально смотрели на нее, и возникало чувство бесконечного падения. Вихрь пронесся по комнате, поднимая неровными складками ткань полога, и, подчиняясь этому движению, блоки скользнули вниз, обнажая мозг Этель. Вихрь, Вихрь, Вихрь… Печаль и огонь, отраженный в серебре, и терпкий вкус вина, и глаза Диггиррена, зеленые, без зрачков, совсем рядом, и теперь еще Боль и Наслаждение, наконец настигшие их… Этель кричала, не понимая, что происходит… Огромный водоворот, поглощающий ее… И новый виток — все вверх и вверх… Многомерность приняла Единое Психическое Существо в Серебре с Терпким вкусом, и там, на краю сознания, они наконец потеряли себя.

«Так вот оно какое — СЛИЯНИЕ», — последняя существующая мысль.

— Лао! — раздался вскрик Диггиррена.

Лао вздрогнул от неожиданности. Уже много часов он спокойно сидел в кресле, в гостиной, и вертел в руках ножку бокала. Он тут же поднялся и вошел в спальню.

— Что еще случилось? — спросил Лао. Диггиррен стоял над Этель и безуспешно пытался привести ее в чувство. — Не нервничай так, получишь травму, и отойди, не мешай. — Лао быстро прощупывал мозг Этель. — Принеси из лаборатории обезболивающее — тебя проводит слуга, я там все приготовил.

Диггиррен послушно ушел и вернулся со шприцем и длинной иголкой.

— Вы меня собираетесь этим колоть? — спросила Этель, и Диггиррен изумленно уставился на нее. — Вряд ли мне это понравится.

— Господи, очнулась! — сказал Диггиррен.

— А почему она должна не очнуться? — комментировал Лао. — Обычный обморок. — Он все-таки взял шприц и начал вводить обезболивающее вдоль пси-входа на руке Этель, она только слегка морщилась, но уже не спорила. Сейчас будешь спать, хотя бы пару часов. — Она хотела что-то сказать, но Лао накрыл ее еще одним одеялом — Этель слегка знобило, и она послушно закрыла глаза.

— Лао, скажи, ты заходил сюда или это мне только показалось? — уже почти засыпая, спросила Этель.

— А что тебе хочется, чтобы я ответил? Стесняешься. Ты думаешь, большая разница, когда я при зондировании вычитываю это у людей в головах? Спи, не забивай себе голову глупостями. Главное — все хорошо, девочка. — Лао поправил одеяло и увел Диггиррена в гостиную, чтобы тот не мешал Этель отдыхать.

— Дня четыре — никаких развлечений. — Снова налив себе вина, уже серьезно продолжал Лао. — Все-таки для нее это стало большим потрясением, хоть я и сделал все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Теперь понадобится дополнительная мыслезащита в спальне у вас дома — упаси Господь это узнать детям, а вообще старайтесь делать это без них или возьмите себе еще одну квартиру — и то, и другое будет разумно.

— Хорошо. — Диггиррен улыбнулся. — Теперь будет все нормально?

— Если нарочно не захотите сделать себе плохо. Но это вряд ли, я с таким не встречался.

— Лао, ты специально создал в спальне Четырехмерность?

— Не четырех, а шести, — усмехнулся Лао, глядя на изумленного Диггиррена. — Этель прекрасно теперь переносит Многомерность. Я думаю, она это даже не очень поняла? — Диггиррен кивнул, и Лао продолжил: — Мы это проверили во время родов, при пяти измерениях она себя очень прилично чувствовала. Этель теперь — самый настоящий Вард, вот что меня больше всего удивляет. Этого ведь не было у нее от рождения.

— Но не нужно делать этого с обычными людьми, — заметил Диггиррен. Он был очень голоден и попросил принести себе ужин.

— Естественно, с ней было много сложностей, — задумчиво сказал Лао. Но тем не менее. — Он улыбнулся и поднял бокал. — Поздравляю, наконец, ты стал настоящим мужчиной! — И рассмеялся, увидев смущение Диггиррена.

Этель и Диггиррен вернулись домой, застав удивительную картину: Советник Строггорн ван Шер ползал с шестимесячной девочкой по полу на четвереньках, и смутился, когда его застали за этим занятием. Он поднялся с пола, всмотревшись в лицо Этель, и улыбнулся:

— Я рад, что у вас все хорошо. Извините, я еще немного поиграю с Лейлой? — попросил он. Этель и Диггиррен переглянулись и вышли из детской, чтобы не мешать ему.

Глава 21

Белоснежный конь осторожно переступал ногами, пробираясь через лесные завалы, Когда ему это удавалось, девочка с длинными темными волосами, лет четырех, заливисто смеялась и ее смех разносился вокруг. Линган легко управлял одной рукой конем, другой — поддерживая сидящую перед собой Лейлу. Она иногда оборачивалась и сверлила его своими черными глазами. Лейла была удивительно похожа на Аоллу, свою мать, которая до сих пор не знала, что у нее на Земле растет дочь, — так было решено на Совете Вардов. Совет вполне обоснованно полагал, что в противном случае пять лет на Дорне могут превратится для Аоллы в настоящую пытку. Девочку баловали все. Во-первых, семья, где было трое сыновей и Лейла — единственная дочь, во-вторых, Строггорн, который отвечал за ее появление на свет и старался проводить с ней все свободное время, какое только удавалось выкроить при его бешеной работе. Кроме того, Линган считал, что Лейла в некотором роде его внучка, и тоже уделял ей внимание, хотя все думали, что его покорило такое необыкновенное сходство с Аоллой.

Конь остановился и девочка попыталась мысленно подогнать его, чем рассмешила Лингана.

— Сколько раз я тебе объяснял, что животные не понимают мысленную речь и нужно говорить голосом, — говорил он Лейле, осторожно натягивая повод и разворачивая коня.

— А почему? — капризно спросила она. — Они такие глупые?

— Это ты у нас глупая, не хочешь говорить вслух, а потом у нас будут проблемы. Никак не понимаешь, что не сможешь общаться с обычными людьми.

— А зачем мне с ними общаться? — Лейла опять обернулась и посмотрела на Лингана.