Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 23

И пусть ты проживешь даже сто лет, сто счастливых долгих лет, ты не будешь знать, что жил, когда умрешь, а значит, ты мог бы и не жить вовсе…

Время сбросило Ламинак со счетов, оно не оставит даже следа от ее могилы.

Речел знала здесь каждый дюйм земли, так как в подготовку экспедиции входило археологическое исследование местности.

Могилы Ламинак в двадцать первом веке здесь обнаружено не было, как и свидетельств тому, что племя воташимгов останавливалось в этом районе на протяжении многих поколений. В послеледниковую эпоху бури, сильные дожди и наводнения снесли все, что накопилось со времен палеолита. Кости Ламинак дожди смоют в долину, и река унесет их неизвестно куда.

Когда положили последний камень, Гламуг прошел вокруг могилы в танце девять раз, направляя ва-оп на север, юг, запад и восток. Затем он отправился к себе в шатер, где жена уже приготовила ему отвар из каких-то кореньев. Гламуг должен был выпить его, завершая обряд.

Через два дня Речел увидела Джона Грибердсона. Она несла в машину времени кассеты с фильмами и образцы, как вдруг заметила на горизонте крошечную фигурку.

Она сразу же узнала его. К тому же с собой у нее был бинокль, и она смогла отчетливо разглядеть лицо Джона. Сердце ее учащенно забилось.

Грибердсон тоже узнал ее и махнул рукой, но быстрее не побежал. Любой из путешественников, возьмись он сейчас бежать с Джоном наперегонки, сразу бы выдохся, а любой из дикарей быстро остался бы позади. Когда Грибердсон остановился перед ней, Речел не заметила, чтобы он тяжело дышал.

— Привет, — сказал он улыбнувшись.

Она подошла, обняла его, заплакала и рассказала о том, что случилось с Ламинак, о том, как девочка умерла тоскуя по нему. Грибердсон оторвал Речел от себя и произнес:

— Вы ведь не знаете точно, от чего она умерла? Анализатор не всегда дает правильный ответ.

— Мне жаль. Может быть, я должна была промолчать, но это было так очевидно…

— Я не могу всю жизнь сидеть на месте и быть привязанным к одному человеку. Но если то, что вы сказали, правда, это значит…

— Девочка оказалась неподходящей для вас? — спросила Речел. — Она не смогла бы стать вам хорошей женой? Джон, вы, вероятно, не в своем уме. Вы не смогли бы взять ее с собой в наше время. Она погибла бы в том чужом и совершенно непонятном для нее мире, оторванная от своего племени. Если она умерла, считая, что лишилась вас, то от тоски по своему народу она умерла бы тем более!

— Я не говорил, что жениться на ней входило в мои планы, — сказал он. — Просто я очень к ней привязался. Я чувствую…

Грибердсон отвернулся и отошел. Речел вновь заплакала, на этот раз из жалости к нему — она знала, Джон плачет сейчас о Ламинак — и из жалости к себе. Его горе означало, что он любил эту девочку.

Через несколько минут он вернулся.

Покрасневшие глаза выдавали недавние слезы.

— Надо идти в лагерь, — сказал он. — Будьте добры, расскажите, мне о том, что произошло в мое отсутствие?

Рассказать, действительно, было о чем. Но Речел уже давно не давал покоя сон Гламуга. Ей очень хотелось знать, произошло ли все, о чем рассказал ей шаман, на самом деле. Вопрос Речел поначалу удивил Грибердсона, но узнав о видении колдуна он, казалось, получил достаточные объяснения. Словно не было ничего необычного в том, что один человек может разговаривать с другим, отделенным от него порядочным расстоянием, не прибегая ни к каким известным средствам связи.

— Видимо, это какая-то разновидность телепатической связи. Да, у меня было приключение со львом и его подругой. И все происходило именно так, как описал Гламуг.

— Но он сказал, что вы были вооружены лишь ножом, а лев, когда напал на вас, не был даже ранен.

— Все верно, — улыбнулся Грибердсон. — Но я здесь, а лев — мертв.

Вечером, когда ученые и вожди со своими людьми расселись вокруг большого костра, англичанин рассказал о своем походе. Он шел на север, стараясь двигаться по прямой. В среднем в день он делал пятьдесят миль, хотя несколько дней шел обычным шагом, торопливо исследуя почву, фауну и флору. Он миновал земли, которые окажутся под водой, когда растают ледники, нашел Темзу и место, где будет выстроен Лондон, покрытое почти целиком болотами или мелководными озерами. Земля там была еще более скудной и еще более походила на тундру, чем во Франции. Он повстречал несколько мамонтов и носорогов, изредка попадались львы, медведи и гиены, особенно много было волков, которые охотились, главным образом, на северных оленей и лошадей.

Далее он отправился на север и обнаружил, что ледник не достиг его родины в Девоншире. Вернее, эти места лишь недавно освободились ото льдов, и там уже появились карликовые растения и мох. Второе поместье Грибердсона, где в двадцать первом веке будет стоять замок его семьи, в Йоркшире, находилось под стофутовой толщей льда.

— Я прошел сотню миль вдоль границы ледника. Потом повернул и двинулся домой, но на перешейке случилось непредвиденное — мне пришлось двое суток отсиживаться в пещере. Я встретил волков, которые, видимо, не знали страха перед человеком. Такой крупной стаи я никогда прежде не встречал — их было больше пятидесяти.

— А как же ваше ружье? — спросил фон Биллман.

— Я потерял его, когда взбирался на обрыв, чтобы оторваться от них. Иногда приходилось останавливаться, чтобы застрелить волка, но потери их не обескураживали. Они лишь пожирали убитого и вновь лезли за мной. Скорее всего, они были очень голодны, ничем иным не объяснишь такую решительность. В общем, я случайно поскользнулся и угодил бы прямиком к ним в пасть, если бы не схватился за выступ скалы. Но ружье провалилось в щель, и даже потом, отбившись от волков, я не сумел его достать.

— Вы должны были взять с собой револьвер, — сказала Речел.

— Мне не хотелось таскать с собой лишний груз.

— Но как вам удалось справиться с целой стаей, имея один нож? спросил Драммонд.

Перед этим Грибердсон сказал, что копье, которым он убил львицу, он сделал после схватки с волками.

— Я убил несколько волков, когда они карабкались ко мне по склону, сказал Грибердсон. — В пещеру они могли попасть только так. А потом волки просто ушли. Видимо сожранные сородичи несколько приглушили их охотничий азарт.

Узнав, что к Драммонду вернулся здравый рассудок, Грибердсон позволил себе лишь одно замечание. Он выразил надежду, что тот выздоровел окончательно.

Речел догадалась, что Грибердсон хотел бы быть уверен в том, что Драммонд отказался от мысли убить кого-нибудь из них. Драммонд, в свою очередь, дал слово, что полностью принял действительность и не позволит себе насилия ни в коем случае.