Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

Такая логика, вернее, алогичность поражала аудиторию, вызывала смятение среди молодых художников.

– С сегодняшнего дня мы с вами,- сказал господин Хамави торжественно,- перейдем к новому, передовому и вместе с тем облегченному способу отражения жизни. Это - изображение без цвета.

В голосе его крепли ликующе-зловещие нотки.

– Как известно,- “конкретизировал” Учитель,- обилие и бесконечное многообразие красок в природе не позволяет сосредоточиться на чем-то одном, отвлекает человека от полезного труда. Представьте себе, пастух увидел на горной лужайке множество цветов. Завороженный, созерцая их, он забывает о своей основной цели - необходимости пасти стадо. Создавая такую картину, целесообразно убрать с лужайки цветы. И я, как мне кажется, нашел решение этой проблемы.

Переведя дух, Учитель продолжал все так же торжественно:

– Для этого достаточно применить искусственные глаза, а они не позволят людям отвлекаться для созерцания цветов и оттенков.

Искусственные глаза!… Мы переглянулись. И вдруг увидели: Новый Учитель смотрит как-то особенно: прямо перед собой, почти не моргая.

А он продолжал, набирал силу его жуткий голос:

– После долголетних научных исследований я изобрел такие глаза! Они упрощают жизнь, ибо различают лишь черный и белый цвета, сглаживают различия. В нашу эпоху, в век электроники и лазеров, пересадка таких глаз не составляет особых трудностей. И я первым, на себе, применил свое изобретение! Я смотрю на вас и вижу всех вас одинаковыми.

Стеклянные глаза Нового Учителя впились в нас так, словно этот человек хотел высверлить из нас неугодные мысли.

В аудитории водворилась тревожная тишина.

– Отныне вы должны пользоваться искусственными глазами,- закончил наш Новый Учитель тоном, не терпящим возражений, и устало опустился в кресло.- Ибо сейчас нет необходимости искать сложные цветовые гаммы.- Он уставился на искусную резьбу на кресле, что, очевидно, решило его дальнейшую судьбу.

– Всем ли обязательно пользоваться новыми глазами?

Студенты с удивлением повернулись в мою сторону, и было видно, что мой вопрос некоторым показался неуместным.

Пронзительный взгляд Учителя остановился на мне, ноги мои одеревенели.

– Всем не обязательно,- многозначительно ответил он.

Нетрудно было догадаться о смысле этих слов…

Прозвенел звонок, и мы вышли из аудитории.

Расстроенный, я брел по раскаленным улицам и попал в заброшенный загородный сад. Оглядевшись, заметил каменную скамью, на которую я и присел.

Солнце еще не зашло, в саду было сумрачно и неуютно. Сильный ветер гнул деревья, тревожно шелестела листва, вода в полуразрушенном мраморном бассейне покрылась неспокойной рябью.

Вдали, в глубине сада, виднелся старый с зубчатым карнизом дворец. Шелковые шторы на его окнах рвал ветер, они пламенели в зареве заката.

Вдруг откуда-то появилась она и приветствовала меня. Я почувствовал радость, вместе с тем и какое-то беспокойство.

– Я часто вижу вас во сне. Неожиданно вы появляетесь передо мной. И тогда… Тогда я впадаю в блаженство оттого, что нашел свое счастье, которое искал всю жизнь. И вырастают у меня крылья, и вместе с вами я поднимаюсь в небо, и открываются передо мной мириады звезд, таинственная бездна Вселенной…

Фея ответила чарующей улыбкой.

– Да, в те мгновения я дарю вам крылья, чтобы вы могли подняться ввысь и почувствовать бесконечное многообразие Вселенной, ее неповторимые краски…

– Да, в те мгновения, когда я выхожу из своей тесной мансарды и поднимаюсь над землей, я вижу захватывающую красоту окружающего мира.

Дурдана опять снисходительно улыбнулась.

– Мир - это не только пространство, но и время. Последнее столетие, которое вы более или менее знаете,- это лишь частица большого мира, который состоит из многих тысячелетий.

– Наш Новый Учитель говорит, что мы должны жить только настоящим днем,- попытался я возразить моей фее, но она с чарующей улыбкой продолжала раскрывать передо мной нравственные и материальные ценности.

Она рассказала мне о египетских пирамидах и знаменитых ученых: об Авиценне и Данте, Микеланджело и Леонардо, Рембрандте…

– Вы не имеете права забывать о прошлом,- наставляла она меня,- поскольку тысячелетиями люди жили, трудились и страдали, как вы. Они оставили вам в наследство несметные сокровища, их надо только уметь видеть и чувствовать. Видеть не только глазом, но и сердцем.

– А наш учитель наставляет нас иначе…

– Да, я знаю.

– Мне трудно не послушаться учителя…

– Ваш Учитель не только Хамави. Ваши настоящие учителя Леонардо да Винчи, Рембрандт и все великие мастера прошлого и современности.

– Да, они учат меня…

– Великие мастера учат вас бороться и в тесной вашей хижине, и на больших просторах за правду и справедливость, за счастье людей, учат отличать добро от зла, животные инстинкты от благородных порывов. Ночами я наблюдаю за вами, когда вы мучаетесь над вопросами бытия, я узнаю вас всегда по жемчужине в вашей груди, излучающей в темноте таинственное сияние великого природного дара.

Фея на какое-то мгновение умолкла, с грустью глядя на вспененную гладь воды в бассейне.

– Но за последнее время,- продолжала она с укором в голосе,- сияние жемчужины в вашей груди все слабее и слабее. В ваших картинах все меньше и меньше взлетов фантазии и мысли. Вы уже пишете легче, без раздумий. Это все оттого, что вам теперь захотелось жить на широкую ногу. Чтобы легче жить, вы льстите своему начальству, хвалите его халтурные картины. Больше того, и свои вещи вы начинаете уподоблять их грубой мазне. Ваш главный художник помогает вам получать премии на выставках, но взамен он требует, чтобы вы писали посредственно. И вы уступаете ему, потому что вам приятно быть знатным. Вы думаете добиться этим признания и почестей… Однако вы глубоко заблуждаетесь. Подлинный путь к признанию- это тяжкий и вдохновенный труд.- Сказав эти слова, она исчезла за высокими деревьями…

Ветер принес бурю. Старые платаны вокруг дворца содрогались от сильных порывов ветра, их слабый стон напоминал стенания больного. Вдруг, осветив небо, ударила молния. Она ослепила меня, казалось, что на голову с размаху обрушилась огненная сабля… Я упал и потерял сознание…

Когда пришел в себя, буря утихла и на темном небе мерцали звезды. Удивительно, но я чувствовал себя непривычно легко, как будто сбросил тяжесть и могу взлететь высоко-высоко…

Опираясь о землю руками, я встал на колени, оглянулся и вздрогнул - на траве рядом со мной лежал юноша. Он был в глубоком обмороке. Я вгляделся в его лицо, и меня охватило смятение - как две капли воды, юноша был похож на меня! Я побежал к бассейну, принес воды и попытался напоить юношу.