Филип Фармер - Одиссея Грина

— Тогда почему же вас приставили в мое окружение?

— Мы поделили второе место на конкурсе «Мисс Америка», сир. Быть в Вашем окружении тоже великая честь, хотя и не такая, как дебютировать в Вашингтоне. И мы надеемся, что сегодня ночью в Фэйр-Грэйс…

Обе смотрели на него, широко открыв глаза, и тяжело дышали от вожделения. Их губы и соски набухли ожиданием.

— Зачем ждать ночи?

— Обычно не принято начинать до начала праздника, сир. К тому же, большинство Героев-Солнце приходят в себя только к вечеру…

Стегг расхохотался.

— Я — Герой-Солнце, какого у вас еще не было. Я подлинный Стегг.

Он сгреб обеих девушек и на руках понес в шатер.

6

Черчилль отпрянул и попытался пустить в ход ноги, чтобы выбить еще пару зубов. Но удар кирпичом не прошел даром — он едва поднял ногу.

Заметив угрожающее движение Черчилля, беззубый отскочил назад, но тут же, увидев его беспомощность, решительно напал, целясь ножом в солнечное сплетение.

Раздался крик, и невысокий человек оттолкнул Черчилля, рукой преградив путь лезвию. Острие прошло сквозь его ладонь.

Это Сарвант прибег к неуклюжему, но действенному способу спасти друга от смерти.

На мгновение все оцепенели. Затем другой моряк так сильно толкнул Сарванта, что тот упал на спину с ножом, торчащим из руки. Беззубый нагнулся, вырвал нож из ладони и снова обернулся к Черчиллю, но тут у него над ухом раздался пронзительный свист. Беззубый замер. Свистевший размахнулся и огрел беззубого по шее длинной пастушьей палкой.

Свистевший был одет в светло-голубое. Такими же были его совершенно невозмутимые глаза.

— Эти люди находятся под защитой самой Колумбии, — объявил он. — Расходитесь сейчас же, если не хотите, чтобы вас через десять минут вздернули. И не вздумайте мстить этим людям после. Поняли?

Моряки не стали дожидаться развития событий и побежали.

— Я обязан вам жизнью, — поблагодарил Черчилль, все еще дрожа.

— Вы обязаны жизнью Великой Седой Матери, — ответил человек в голубом. — А ее пути и деяния неисповедимы. Я же просто ее орудие. Еще четыре недели вы будете под ее покровительством. Будем надеяться, вы докажете, что достойны этого.

Он взглянул на кровоточащую руку Сарванта.

— Думаю, вы обязаны жизнью и этому человеку. И хотя он лишь простое орудие Колумбии, он хорошо послужил ей. Идемте со мной. Мы исцелим руку.

Они последовали за человеком в голубом. Черчилль поддерживал стонущего от боли Сарванта.

— Вот этот самый парень и шел за нами, — объяснил Черчилль. — К счастью для нас. И спасибо вам за то, что вы сделали, Сарвант.

Лицо Сарванта засветилось удовольствием.

— Я был счастлив сделать это для вас, Руд. И я бы сделал то же еще раз, даже зная наперед, что мне будет плохо. Сознание содеянного делает меня счастливым.

Черчилль не знал, что ответить, поэтому промолчал.

Они молча вышли из района гавани и подошли к храму, расположенному в глубине улицы. Проводник завел их в прохладное внутреннее помещение, что-то сказал жрице в длинном белом платье, и та повела Сарванта дальше в храм, а Черчилля попросила подождать, пока они не вернутся назад.

Он не возражал, поскольку был уверен, что у них нет дурных намерений, во всяком случае сейчас.

Почти час расхаживал он взад и вперед мимо больших песочных часов, стоявших на столе. В комнате было тихо, прохладно и полутемно.

Когда он в несчетный переворачивал часы, появился Сарвант.

— Как рука?

Сарвант протянул ее к свету. На ней не было повязки. Отверстие было заклеено, рану покрывала какая-то прозрачная пленка.

— Мне сказали, что я могу пользоваться ею хоть сейчас, — восхищался Сарвант. — Руд, может быть, эти люди и отсталы во многих отношениях, но во всем, что касается биологии, они не уступят никому. Жрица сказала, что эта тонкая пленка — псевдоплоть, которая будет расти и вскоре полностью затянет рану, будто ее и не было. Они сделали мне переливание крови, затем дали поесть, и это сразу вернуло мне силы. Но не даром, — закончил он, поморщившись. — Они сказали, что пришлют мне счет.

— У меня такое впечатление, что эта культура не терпит лодырей и тунеядцев, — заметил Черчилль. — Нам нужно подыскать какую-нибудь работу, причем побыстрее.

Они покинули храм и направились к берегу реки Потомак, на этот раз без происшествий.

Гавань простиралась вдоль берега на добрых два километра. Некоторые суда были пришвартованы к причалам, многие стояли на якоре посреди реки.

— Перед нами панорама порта начала девятнадцатого века, — констатировал Черчилль. — Парусники любых типов и размеров. Уверен, пароходов мы здесь не увидим, хотя неразумно полагать, что эти люди не умеют их строить.

— Запасы угля и нефти истощились задолго до того, как мы покинули Землю, — заметил Сарвант. — Они могли бы жечь дрова, но у меня сложилось впечатление, что, хотя деревья здесь не редки, их не рубят без особой надобности. И, очевидно, они либо забыли, как производить ядерное топливо, либо придерживают это знание.

— Энергия ветра хоть и не обеспечивает больших скоростей, — добавил Черчилль, — но зато всегда в избытке и вовремя доставит куда нужно. Смотрите, какой красивый корабль идет сюда!

Жестом он указал на одномачтовую яхту с белым корпусом и красными парусами. Она разворачивалась, чтобы пристать как раз к тому причалу, где они стояли.

Таща за собой Сарванта, Черчилль сбежал по длинной лестнице к берегу. Он любил поговорить с моряками, а люди на этой яхте очень напоминали тех, с кем он плавал во время летних каникул.

За штурвалом стоял седой плотный мужчина лет пятидесяти пяти. Двое других, по-видимому, были его сын и дочь. Сын был высоким, хорошо сложенным, статным блондином лет двадцати, дочь — чуть пониже, с хорошо развитой грудью и тонкой талией, длинноногая, с необычайно красивым лицом и длинными светлыми волосами. Ей могло быть от шестнадцати до восемнадцати лет. На ней были свободные шаровары и короткая синяя куртка.

Она вышла на ют и, заметив мужчин на пирсе, крикнула, сверкнув белыми зубами:

— Держи конец, моряк!

Черчилль подхватил конец и подтянул яхту к пристани. Девушка перегнулась через борт и улыбнулась:

— Спасибо, моряк!

Юноша-блондин пошарил в кармане юбки и бросил Черчиллю монету.

— За твой труд, милейший.

Черчилль перевернул монету. Колумб. Раз эти люди дают столь щедрые чаевые за такую ничтожную услугу, с ними стоит познакомиться.

Он легко перекинул щелчком монету в сторону юноши. Тот, хотя и удивился, но ловко поймал ее одной рукой.