Алексей Корепанов - Тени Марса

Свен Торнссон повернулся к нему:

— Думаешь, это реакция на наше появление?

— Не знаю, — сказал ареолог. — Во всяком случае, все эти эффекты начались именно после нашего появ... Смотри! — Он вскинул руку, показывая куда-то в пространство пирамиды.

Красные треугольники исчезли, так же как и находившаяся напротив туннеля одна из наклонных граней пирамиды. Там уже ничего не сверкало и не переливалось перламутровыми отблесками — там дышала темнота, именно дышала, шевелилась, колыхалась, словно дым, готовый вот-вот прорвать невидимую пленку и заполнить все пространство. Так продолжаюсь три-четыре секунды, не более, а потом, в один-единственный неуловимый миг, этот дым исчез. Темнота превратилась в огромный экран, на котором демонстрировалось отчетливое объемное цветное изображение. Только, в отличие от кинотеатров с их мощными звуковыми системами, звуки здесь заменяла все возрастающая вибрация.

Перед астронавтами распростерлось густо-синее небо; оно еще было подсвечено невидимым солнцем, но уже проклюнулись в нем бледные пока звезды, и висел в вышине слегка ущербный неяркий диск — не Фобос и не Деймос, а земная Луна — земная Луна! — с такими привычными и легко узнаваемыми темными пятнами. Непонятно было, раннее ли это утро или вечерние сумерки, но астронавты не задумывались над этим, во все глаза глядя на возникшее перед ними удивительное видение. Камера неведомого оператора находилась на каком-то возвышении, внизу застыло море зелени, горизонт был очерчен округлыми темными силуэтами гор, и вздымалась над зеленью ступенчатая пирамида, а дальше возвышалась еще одна.

Алексу Батлеру доводилось бывать и в Гизе, и в Стоунхендже, и в древнем уральском городе Аркаиме, и в грандиозном буддистском комплексе Борободур на острове Ява, и в недавно раскопанных храмах неизвестной ранее древнейшей, древнее египетских пирамид и Стоунхенджа, цивилизации Западной Европы, появившейся в эпоху раннего неолита бог весть откуда и исчезнувшей почти мгновенно, через двести дет, неведомо куда. Еще будучи студентом, он, благодаря давнему приятелю матери (а может быть, и не просто приятелю), в летние месяцы работал в одной из телекомпаний Трентона, принимая самое активное участие в создании цикла передач «Сто чудес света»; это позволяло ему путешествовать за чужой счет, за деньги телебоссов, потому что за свой счет он в те годы вряд ли уехал бы дальше канадской границы. Именно тогда повидал он и странные каменные шары, разбросанные в джунглях Коста-Рики, и каменные головы «каучуковых людей» — ольмеков на побережье Мексиканского залива, и «говорящие кресты» майя в Чампоне... Удалось ему побывать и в Теотиуакане, — и сейчас он просто не мог не узнать величественную пирамиду Луны, на сорокадвухметровую высоту вознесшуюся над землей. Хотя выглядела она на этом экране как-то не так...

Ареолог зачарованно глядел на панораму древнего города, не замечая нарастающей вибрации, забыв, где он и с кем он, а стоявший впереди него Свен Торнссон, приоткрыв рот, ошеломленно уставился на земную Луну, на такую знакомую Селену, повисшую над землей. Над Землей.

Перед ними была Земля...

Колыхнулась зелень, пошла волнами — и теплый ветер ворвался в пирамидальный зал, скрытый в толще Марсианского Сфинкса, своим шумом разогнав тишину и овеяв лица астронавтов.

Запахи... Запахи листвы... цветов... дыма...

— Невероятно... — прошептал Алекс Батлер, едва шевеля губами.

— Что? — Свен Торнссон по-прежнему неотрыва0 смотрел на Луну, и светлые волосы его разметались от ветра.

— Это Теотиуакан, Свен... Древний земной город.,, Настоящий! Открылся переход...

Вверху, там, где сходились грани пирамиды, сверкнуло что-то лиловое, и Алекса Батлера охватила внезапная тревога. Сдавило виски, непрекращающаяся вибрация дрожью отдалась во всем теле.

— Скорее отсюда, Свен!

— Что? Это Земля, ты видишь? Земля!

От тяжелого удара, раздавшегося за их спинами, содрогнулся пол. Алекс Батлер отпрыгнул в сторону, разворачиваясь в прыжке лицом к проему, а Свен Торнссон, тоже мгновенно среагировав на этот грохот, бросился вперед, к центру зала, по которому свободно гулял земной ветер.

Не было уже никакого проема — его наглухо закрыла гладкая каменная плита.

Алекс Батлер разглядел на ней белые линии — два расположенных на одной горизонтали частично пересекающихся одинаковых круга и горизонтальную черту, ровно посредине соединяющую обе стороны общей для обоих кругов площади, — и в этот момент то ли от вибрации, то ли по какой-то другой причине пол под ним провалился, и ареолог, не успев издать ни звука, полетел вниз.

Несмотря на возникшую после лиловой вспышки сильную головную боль, он не утратил ясности мышления — скорее всего, это сработало выкованное долгими предполетными тренировками умение быстро ориентироваться в непредвиденных ситуациях. Наклонив голову и вытянув перед собой руки, Алекс Батлер развернул свое тело почти горизонтально, пытаясь и руками и ногами дотянуться до стен и замедлить падение, а если удастся — и вовсе заклиниться в этом колодце. Но у него ничего не получилось — стены были слишком далеко, одну из них освещал болтающийся на его груди фонарь. Фонарь почему-то разгорался все ярче и ярче, и, посмотрев вниз, ареолог понял, что свет идет оттуда, из глубины, с совсем уже близкого дна. Белого дна, подобного выложенному кафелем полу морга. Когда-то ему довелось ходить по белому кафелю морга, опознавая тело несчастной Лив.

«Летишь по туннелю, а в конце — свет, — мелькнула непрошеная мысль. — Переход от жизни к смерти...»

Больше ничего Алекс Батлер подумать не успел — не долетев нескольких метров до дна, он почувствовал, что угодил в какую-то невидимую сеть, упал на невидимый батут, отбросивший его вверх, и вновь Принявший его тело, и опять отбросивший — уже слабее. Так, попрыгав немного в воздухе, ареолог завис над дном, обливаясь потом и шумно дыша, не зная, как утихомирить рвущееся из груди сердце. Он даже не заметил, что головная боль прошла — столь же неожиданно, как и возникла. И вибрации больше не ощущалось — все вокруг было тихо.

Поле его зрения ограничивал квадратный проем, под которым белел освещенный пол, — судя по всему, ведущий из пирамиды колодец оканчивался в Потолке какого-то помещения. Очередного помещения, каких, видимо, было полным-полно в недрах Марсианского Сфинкса. Ровный белый пол — это было гораздо лучше, чем частокол или компания зубастых монстров.

Алекс Батлер выключил ненужный здесь фонарь и Висел, не шевелясь и размышляя, каким же образом добраться до пола. Можно было попробовать посильнее раскачаться, чтобы прорвать собственной массой, умноженной на скорость, невидимый батут — падать тут было сравнительно невысоко. О Свене Торнссоне он старался пока не думать. Каждому из них был уготован свой собственный путь... Или конец пути...