Евгений Прошкин - Истребитель «Родина»

Канунников пошевелил бровями.

— В общем, да, — сказал он. — Так что накатим и накатим. И накатим, — добавил он, чуть поразмыслив.

Диктор что-то пробормотал, словно бы в ответ. Катя, плюхаясь на диван, придавила пульт, и монитор включился, а выключать его не стали: пусть себе лопочет. На экране сменялись какие-то забавные планы — сначала показывали парад клоунов, потом двух новорожденных крокодильчиков. «Жизнь продолжается», — беззвучно внушал монитор, и спорить с этим было трудно. Однако отсюда, из маленького коттеджа с едва высохшими пятнами крови, эта тележизнь выглядела больной и нелепой.

— Переключи, — попросил Николай и внезапно оживился: — Вот она, красавица наша!

На экране Ксена подходила к резиденции Кастеля.

— Нашел красавицу, — фыркнула Катерина, — Как из гроба встала.

— Катюха, не ревнуй к гадам. Их и так бог наказал, дальше некуда. — Майор коротко взглянул на Андрея. — Ну не всех, может быть...

Тот прожевал огурчик и пьяно хохотнул:

— Фак двойные стандарты, Коля! Вы люди, а мы гады, так уж сложилось. Для вас что Колыбель, что Сфера — одна беда: чужаки. А если прилетишь к нам, то уже ты гадом окажешься. Но мы тебе этого в лицо не скажем, у нас воспитание другое.

— Но в душе все равно подумаете, — уточнил Канунников.

— Думают не в душе, а в голове, майор. Но вообще-то да, подумаем. Потому что тесто у нас с вами одно. Как его? Божья глина, а, Серый?

— Оставь эти шутки, — мрачно проговорил Владимир. — И меня тоже. В покое. Оставь.

Последние полчаса он молча сидел в углу и поигрывал тяжелым стаканом. Казалось, что Серый засыпает, настолько он отгородился от мира. Еще недавно он вышагивал по комнате, и никакая сила не смогла бы его унять. Владимир дышал адреналином, он готов был сорваться и куда-то нестись, что-то делать... Потом он понял, что нестись уже некуда, а делать — нечего. Это произошло мгновенно: Серый остановился перед креслом, сел и замер. Теперь от него веяло апатией и сознанием собственной никчемности. Андрей тревожно поглядывал на пистолет у него под курткой: вздумай Серый застрелиться, никто и охнуть бы не успел.

— А как там у вас? — невпопад произнесла Катерина.

— У нас? — переспросил Андрей.

— У вас, у вас, — размашисто закивала она. — На Сфере на вашей. Ты не рассказывал.

— Я не смог бы. Меня так усиленно превращали в человека, — он прикоснулся стаканом ко лбу, — что почти превратили.

— Ты ничего не помнишь?

— Почему «ничего»? — возмутился он. — Я помню много. Вернее, не много, но достаточно. Вернее... не помню, а знаю. Понимаешь разницу?

— Нет, — искренне ответила Катерина.

— С историей у тебя плохо, это мы уже выяснили. Но все-таки: ты помнишь, что было в России в тысяча девятьсот семнадцатом году? Или в сорок первом?

— Как я могу это помнить?! Меня тогда не было.

— Но ты об этом знаешь?

— Ну... знаю, конечно.

— Вот и у меня так же. Знать — знаю, но про себя не помню.

— Выходит, тебя тоже не было?

— В смысле?

— На Сфере тебя не было. Если ты ее не помнишь.

Андрей озадаченно крякнул.

— Пей, женщина. Накатывай.

Катя сделала маленький глоток и хрустнула огурцом.

— А кто ты там был? Военный? Разведчик?

— В условиях войны это одно и то же.

— Точно, — согласилась она. — А до войны? Ах, ну да, война у вас все время... И ты с самого детства?

— Что «с детства»? — проскрежетал Андрей.

— По этой дорожке шел. Учился, тренировался. Готовился, в общем, быть разведчиком.

— Я ведь сказал: не помню. Меня даже физически изменили, чтобы я ничем не отличался от вас.

— А вначале ты сильно отличался?

— Я и сейчас отличаюсь. Но для вас это незаметно. Как симбионты в организме.

— Зато заметно для них? — Девушка через плечо указала на монитор, и, хотя Ксена уже скрылась, Андрей кивнул:

— Если как следует покопаются, они это обнаружат.

— А с виду вроде и не пришелец, — сказала Катя. — Сколько в тебе от человека и сколько от гада?

— Чем это измерить и как посчитать? Поровну! Наверное.

— А то остался бы, — вопросительно произнесла она. — У вас там война, и вообще. У нас лучше.

— Я и не улетаю пока, что ты меня провожаешь.

— Пойдешь работать к майору, — задумчиво продолжала Катерина.

— С такой анкетой разве что полотером, — отрезал Канунников. — На мою протекцию не рассчитывай, я на пенсию скоро пойду. Поишачил, хватит. Ну-ка, погромче! — встрепенулся он. — Это про вас.

Сюжет о перестрелке в лесу уже заканчивался. Напоследок ведущий сообщил, что отрабатываются все версии, но основная — так называемые партизаны, которыми с этого дня спецслужбы займутся всерьез. И еще что-то в том же духе.

— Убери это, быстро, — процедил Владимир. Катя переключила программу.

— Серый, а чем вы вообще занимались-то? — невинно поинтересовался Андрей. — Малевич хоть стены расписывал. Дурное это дело, но все-таки. А остальные? Ежедневно чистили оружие и распевали патриотические песни?

Владимир вскочил, но тут же сел на место.

— Эти вопросы ты должен не ему задавать, — вступился Канунников.

— Кому же тогда? Тебе, что ли? А может, Ксене?

Майор не ответил, лишь плеснул себе еще спирта, и это выглядело достаточно красноречиво.

— Неправда! — воскликнула Катя. — Мы готовили акцию, и не одну! Теперь об этом можно, да, Серый? Теперь чего уж...

— Акцию против Миссии? — не поверил Андрей. — Вы идиоты? Во-первых, Миссия — это не сарай, который можно подпалить тихой ночью. Они рассредоточены по всей Земле. Во-вторых, если вам и удалось бы убить хоть одного гада... хоть одного члена Миссии, — поправился он, — то за каждого своего они бы уничтожили тысячу ваших.

— Да не против Миссии, — нетерпеливо возразила Катерина. — Серый, можно, да? Я расскажу?

— Кому — можно? Майору Госбеза или пришельцу из космоса? — простонал Владимир. — Охереть! Рассказывай.

Катя сглотнула и по-девичьи огладила джинсы.

— То, что с гадами воевать нельзя, было понятно с самого начала. Цель была и проще и сложнее: пробудить народ.

— О-о-о!.. — болезненно произнес майор. — Ну-ну. Дальше.

— Достучаться если не до мозгов, так до сердец. Понимаешь?

— Нет, — признался Андрей. — Написать на стене матерное слово — это и есть «достучаться»? Или это — «пробудить»?

— Люди просыпаются, только когда им больно, Катюха, — сказал Николай. — Некоторые вообще не просыпаются, так во сне и умирают. Давай-ка лучше я тебе расскажу. И про ваш отряд, и про некоторые другие. Зачем вы нужны были Миссии, и почему из вас толку не вышло.

— Заткнись, майор, — выдавил Владимир.

— Больно, — подхватила девушка, — это правильно. Так мы и хотели. Чтобы людям стало больно. Серый, ну почему ты молчишь?! Не хочешь, тогда я сама скажу. У нас есть напалм. Сумели достать. И еще я перешила жилет с кармашками...