Кейт Лаумер - Миры империума

— Я полковник разведслужбы Байард, лейтенант. Имею важное сообщение для барона фон Рихтгофена. Дело касается жизни и смерти государства.

— Ваши документы, полковник! — потребовал мужчина, судя по всему, начальник почты.

— Видите ли, лейтенант… я выполнял важное государственное задание и потому не брал с собой никаких документов, удостоверяющих личность, — стал я объяснять. — Но чтобы окончательно развеять ваши сомнения, вот вам номер моего домашнего телефона — 127-17-ЦО. Вы можете сейчас же позвонить, и вам скажут, кто я такой. Кроме того, лейтенант, разве в ваши обязанности входит проверять документы посетителей почты?

Начальник побагровел, выпучил глаза, стал открывать и закрывать рот, словно рыба, вытащенная из воды. Так ничего и не сказал.

Я спокойно наблюдал за происходящим.

Наконец лейтенант справился с собой и хриплым голосом произнес:

— Хорошо. Сейчас позвоним вам домой, полковник.

Он прошествовал к двери с табличкой: "Начальник почты", а через несколько минут распахнулась входная дверь — на пороге появились двое полицейских и уставились на меня.

В тот же момент начальник почты выскочил из своего кабинета и, тыча в меня пальцем, закричал:

— Арестуйте его! Это шпион!

Один полицейский подскочил ко мне, скомандовал: "Руки вверх!" — и начал обыскивать, другой — с пистолетом в руке стоял наготове.

— В чем дело, господа? Это какое-то недоразумение! — удивился я.

— Что? Недоразумение? — толстяк рассмеялся. — Ну и шутник же вы!

— Что вас так рассмешило, лейтенант? — недоумевал я. — Вы, может быть, мне объясните, что тут за цирк. Вы звонили ко мне домой?

— В том-то и дело, что звонил, — торжественно заявил начальник почты. — А мне ответили, что господин полковник как раз сейчас изволит обедать!

Глава XIV

Камера, в которую меня поместили, по стандартам хегрунов наверняка считалась бы "люксом", но это не помешало мне без конца колотить по тяжелой, обитой железом двери, требуя, чтобы меня немедленно препроводили к начальнику полиции.

У меня был с собой мой маленький пистолет (Дзок отдал его, повстречав меня в джунглях). По крайней мере, я мог пустить его в ход, но ситуация пока этого не требовала. У меня в запасе было еще несколько часов.

Мою просьбу все же удовлетворили, начальник полиции вежливо выслушал меня и обещал тут же соединиться со штабом ближайшей войсковой части.

Уже стемнело, когда дверь открылась, и на пороге показался знакомый мне агент, раза два мы с ним встречались на службе.

Я напомнил ему, что мы знакомы, только я забыл его фамилию.

Офицер повернулся к полицейским чинам, стоявшим у двери, и произнес:

— Этот человек и в самом деле очень похож на полковника Байарда. Но могу поклясться, что настоящий полковник сейчас у себя дома. А потому совершенно бессмысленно вести с этим самозванцем какие-либо переговоры. Впрочем…

Офицер еще раз внимательно на меня посмотрел.

— Если вас не затруднит, "полковник", — он сделал на этом слове ударение, — я хотел бы услышать историю, которую вы собирались рассказать барону Рихтгофену.

Терять мне было нечего, и, попросив разрешения сесть, я стал рассказывать, надеясь, что на сей раз мне поверят… Но этого не случилось.

Офицер внимательно меня выслушал и собрался уходить. В отчаянии я схватил его за руку и закричал:

— Неужели вы мне не верите? Как вас убедить? Взгляните на этот костюм, может быть, он заставит вас призадуматься?

Офицер повернулся и, вероятно, только сейчас внимательно разглядел мой комбинезон.

— Давайте его сюда, приятель. Это то, что нам нужно. Если вы говорите правду, не знаю, как мы выкарабкаемся.

После ухода офицера я еще с полчаса нервно ходил из угла в угол, изнывая от неопределенности.

Наконец дверь открылась, и я увидел маленького человечка в очках с толстыми стеклами. Он назвался профессором Ринг-вистом и сообщил, что внимательно ознакомился с конструкцией моего костюма-скафандра, и хотя находит его довольно забавным, но абсолютно бессмысленным с научной точки зрения. Я попытался втолковать профессору, что он не прав, что костюм действует. Что механизмы и приборы комбинезона неразрывно связаны с семантическими особенностями организма, а поэтому в чужих руках абсолютно инертны…

Мою тираду прервал вопль сирены. В коридоре послышался топот шагов, слова команды, возбужденные голоса, и через мгновение в дверях появился уже знакомый мне офицер в сопровождении полицейского.

— А ну, приятель, выкладывай все начистоту! — закричал он, наставив на меня пистолет. — По законам военного времени я могу расстрелять тебя на месте.

— Какого, черт возьми, военного времени?! — в свою очередь закричал я, предчувствуя недоброе.

— Стокгольм атакован неизвестным противником, применившим газовую атаку.

Близилась полночь. Офицер, который представился капитаном Бурманом, запер дверь камеры, приказав никому к ней не приближаться. А мне объяснил, что кричать бесполезно, все равно никто не откликнется.

Вскоре капитан снова появился, а с ним — двое в штатском.

— Повторите все, что вы мне рассказали, приятель, — потребовал Бурман и обратился к своим сопровождающим: — Выслушайте его внимательно, господа. Это довольно интересно.

Они сели на скамейку, а я так и остался стоять. Времени для размышлений не оставалось. На столицу Империума, несомненно, напали хегруны.

Я вытащил пистолет, направил на сидящих и заявил:

— Очень сожалею, господа, что должен прибегнуть к силе, но мне надо срочно связаться со Стокгольмом. Дело не терпит отлагательства. Взгляните повнимательней на этот пистолет, и вы убедитесь, что он того самого образца, который выдается лишь избранным офицерам надзора Сети! Вдумайтесь хорошенько в происходящее, господа! Я ничего особенного не прошу — только связать меня со штабом.

Лица этих двоих оставались бесстрастными, несмотря на направленный на них пистолет.

Бурман очень спокойно произнес:

— Перестаньте валять дурака, приятель. И рассказывайте свою историю. А начнете стрелять, живым отсюда не выберетесь. Кстати, мы пытались связаться с бароном Рихтгофеном, но это не удалось. Связи нет, а посыльный до сих пор не вернулся. Помолчав, он продолжал:

— Стокгольм захвачен противником. Пришельцы в скафандрах предприняли газовую атаку и без труда захватили столицу…

— А что с людьми?

Бурман печально посмотрел мне в глаза и пожал плечами: