Брайан Стэблфорд - Центр не удержать

Нисрин поглядел на Мирлина, оценивая состояние андроида. Глаза последнего блестели, он молчал. Однако в руке у него был игольник, и он бы не преминул им воспользоваться.

Снова вернулся вопрос, которым я уже задавался, — где же я сам? Где был Руссо из плоти и крови, из чьего сознания тайным образом появился я? Я посмотрел на того, кто был моим другом, и вспомнил странный блеск в глазах другого Мирлина, как раз перед его смертью. В тот момент, когда он пытался добраться до меня, он изменился. Возможно, если бы он не умер здесь, он уничтожил бы меня. Да, вот оно, страшное подозрение — настоящий Мирлин был оружием, изготовленным чуждым мастером. Это оружие должно было убить живого Руссо.

Нисрин снова посмотрел на Тульяра, но то, что завладело телом тетронца, уже отвернулось. Он сидел перед консолью с клавишами и множеством рычагов и кнопок.

Разум в теле Тульяра-994 начисто игнорировал другого тетронца. Он казался полностью поглощенным изучением пульта. Он неуверенно повернул пару рычажков, а затем вернул их в прежнее положение. Теперь он казался столь же невозмутимым, как и любой другой тетронец, но для решающего выстрела в этой войне еще не настало время. Счет шел на минуты, а не на часы, и, казалось, ничто не могло остановить ход событий.

Конечно, хорошо было утешиться мыслью, что макромир в конце концов не разлетится в клочья, но, если я правильно прочитал мысли псевдо-Тульяра, тот заряд, который он собирался выпустить, будет подлинной катастрофой для всего компьютерного пространства, для тех, кто так или иначе противостоит ему.

Включая и меня.

И, черт возьми, никто ничего с этим поделать не может.

И снова зазвучал бестелесный голос:

"Совсем нет времени, Майкл Руссо. Вы знаете, что делать, хотя и не догадываетесь о своем знании. Надежды на установление физического взаимодействия, с помощью которого можно было бы перекодировать вас, не осталось.

Кажется, мы однажды объясняли, что передача личности в форме волн чрезвычайно сложна. Это почти безуспешное дело, если только мы не передадим вас в ваш собственный мозг.

Мы возвращаем вас в ваше тело, Майкл Руссо, если это получится. Мы выстрелим вами, как пулей из магического ружья. Не знаем, сработает ли это, не знаем, как сильно повреждено ваше тело, но ничего другого сделать нельзя. Вы наш последний выстрел, наш последний шанс. Простите за непристойную спешку, но времени совершенно не…" 37 Я проснулся как от удара, со страшнейшим и тошнотворным ощущением, словно некое зло пронизало весь мой мозг.

Я все еще чувствовал себя скованно, словно был под водой. Видимо, меня до беспамятства накачали болеутоляющим. Это сделала система. Напичкав меня анестетиками, она пробуждала меня к жизни со всей возможной осторожностью.

Я пошевелил руками — они прикрывали живот, ощупывали края раны. Под пальцами было что-то грубое — попросту разорванный скафандр. Сама рана уже зарубцевалась. Девятка сделала невероятное — тело заживало буквально на глазах. Попытавшись сесть, я тут же пожалел об этом. Боли не было, одна только чудовищная тошнота.

Привалившись к колонне, я размышлял, стоит ли вообще оставаться в живых, и крутил головой, словно желая отыскать надежду на выживание. Фонарик на шлеме все еще работал, но его чахлый луч не освещал ничего, кроме пыли и разрухи, в том числе скелет, который привалился к колонне в позе, до ужаса напоминавшей мою. Повернув голову, я обнаружил неподалеку еще один источник света. Сначала я принял его за лампочку на шлеме Сюзармы, но затем понял — это открытая дверь метрах в тридцати от колонны. Я не видел, что делалось внутри, но по связи услышал голос Нисрина-673. Пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть от изумления.

Опять попытавшись сесть, я, можно сказать, преуспел. Сидеть было не очень-то удобно, и почему-то казалось, что нужно поторапливаться. Странно: возникло именно ощущение спешки. Встав на колени, я не без труда поднялся. Осмотревшись, понял, что игольник пропал Мирлин — или то, что жило в его теле, — забрал его с собой.

С того места, где я сейчас стоял, видны были ботинки, тело скрывалось за колонной. Должно быть, они принадлежали Сюзарме Лир. И ни движения. Если ее способность восстанавливаться сохранилась, там, видимо, работы побольше, чем в моем случае.

Тут я вспомнил, что у Сюзармы был разрывной бластер. Мирлин выстрелил сначала в нее, потом добрался до меня и обезоружил. Однако вряд ли он разоружил ее.

Я все еще не был уверен, смогу ли идти, но низкая гравитация давала мне шанс. Кажется, я вообще ничего не весил. Но каждый шаг отдавался движением игл в теле — или то была игра воображения? Стиснув зубы, я изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать.

Не помню, сколько шагов мне понадобилось, чтобы добраться до Сюзармы, но я подошел к ней и опустился на колени.

Бластер все еще был зажат в ее руке. Лицо виднелось сквозь шлем — очень бледное и осунувшееся, бесстрашные голубые глаза закрыты — казалось, она просто спала. Она не чувствовала боли, даже если осталась жива; я знал это. Потом посмотрел на рану — игл в нее попало больше, чем в меня, и все угодили под нижние ребра. Не важно, сколь сильно усовершенствовали ее истоми, — если ее легкие изорваны в клочья, она не выживет. Я положил руку ей на грудь и, кажется, уловил слабое биение сердца.

Я не осмеливался ждать, так спешил. Потянув бластер из ее руки, понял, что она не была сведена окоченением, напротив, Сюзарма, казалось, отозвалась на мое движение, слегка сжав пальцы. Этот рефлективный жест укрепил во мне надежду, если не уверенность, что она жива. Если так, система жизнеобеспечения доведет дело до конца.

Я проверил магазин и обнаружил, что осталось совсем немного зарядов. На ее поясе висели дополнительные магазины, я отстегнул еще два. Не думаю, что мне придется перезаряжать после семи выстрелов, но мало ли… Потом встал внутренности тут же взбунтовались, и я подивился, хватит ли моих сверхъестественных способностей, чтобы избежать перитонита. Выключив свой фонарик, я пошел к открытой двери, стараясь ступать как можно тише. Я всячески старался сделать так, чтобы меня не было заметно, хотя вряд ли они различили бы что-нибудь, выглянув из ярко освещенной комнаты в темноту. Не входя в дверь, я попытался рассмотреть местонахождение каждого из тех, кто стоял в комнате: псевдо-Мирлин по левую руку, Финн — по правую. Нисрин-673 — между ними. Лже-Тульяр представлял собой самую трудную мишень — он снова сидел.

Снова?

Я тряхнул головой — ощущение, что видел это раньше, не проходило. Голова кружилась, словно что-то должно было вспомниться, но никак не приходило на ум. Однако времени размышлять над этим не было.