Пол Андерсон - Психотехническая лига

— Корошо, черт побьери, — произнес он, наконец. — Беру тебя ф следующую поездку.

До нее оставалось всего несколько часов. Третьим Гебхардт взял спокойного седого мужчину по имени Джонни, и в этот раз доверил Холлистеру вести машину. Танк тащил за собой обычный вагончик с оборудованием, и неровная почва делала вождение весьма трудным занятием. Холлистер и раньше имел дело с мультитрансмиссиями, и несмотря на то, что навигационные приборы были очень сложными, быстро схватывал все тонкости; сейчас его изматывало физическое напряжение и нагрузка на мускулы.

Ночь на Венере не казалась такой непроглядно темной, как можно было ожидать. Облака рассеивали солнечный свет вокруг планеты, и устойчивое мерцание утренней зари виднелось даже на этих средних широтах. Прожектора могли понадобиться только при въезде танка в глубокое ущелье. Ветер по-прежнему сердито завывал вокруг, но Холлистер уже начал привыкать к нему.

Первый эйрмейкер на их пути находился всего лишь в дюжине километров от лагеря. Это было темное массивное сооружение, притаившееся на каменистом склоне. Его дымовая труба напоминала шею какого-то доисторического монстра. Танк остановился поблизости; путешественники опустили вниз шлемы и по одному вошли в воздушный шлюз.

Он был сконструирован по стандартному миниатюрному типу, едва ли подходящему, чтобы удерживать даже одного человека. Это означало меньшее количество воздуха для откачки и большую скорость прохождения. Гебхардт сказал Холлистеру, чтобы тот стоял лицом к выходу с подветренной стороны; теперь трое мужчин были связаны друг с другом и стояли вокруг танка, служившего им защитой.

Холлистер потерял точку опоры, с грохотом упал на пол и, пытаясь подняться, закрутился от сильного ветра. Гебхардт и Джонни крепче вонзили свои каблуки с креплениями в землю и натянули канат. Когда они опять подняли новичка на ноги, Холлистер увидел ехидные улыбки за прозрачными пластинами шлемов. После этого он уделял больше внимания поддержанию своего равновесия, бросив все силы на борьбу с ветром.

Инспекция и техническое обслуживание установки оказалось нелегким заданием, и даже в свете прожекторов было трудно разглядеть детали небольших размеров. Различные секции открывались по очереди и подвергались проверке, с выполнением необходимых регулировок; заполненные баллоны с газом снимались, и на их место ставились пустые.

Неудивительно, что Гебхардт засомневался в способности Холлистера выполнять эту работу. Эйрмейкер представлял собой одну из наиболее сложных машин, существующих на Венере. Речь шла о том, чтобы переделать всю атмосферу на планете.

Впускная труба зачерпывала и перемещала воздух, с помощью компрессоров, управляемых пневматикой, через серию камер; некоторые из них имели катализаторы, другие были снабжены электрическими дугами или нагревательными катушками для поддержки температуры — непрекращающаяся буря выполняла роль мощного генератора, — а некоторые вели в дополнительные камеры через запутанные системы соединений. Химия процесса была довольно простой. Параформ разлагался с целью получения связующих молекул воды; формальдегид, добываемый непосредственно из воздуха, реагировал с аммиаком и метаном — или сам с собой — для получения целого ряда углеводородов и более сложных соединений, необходимых для пищи, топлива и удобрений; углекислый газ, что не вступал в другие реакции, расщеплялся мощной электрической дугой на кислород и углерод. Кислород помещался в баллоны для промышленного использования; остающиеся вещества частично разделялись дистилляцией — вновь с помощью силы ветра, в этот раз для охлаждения — и собирались в коллекторы. Дальнейшая обработка происходила уже на соответствующих химических заводах.

Очертания установки, которые неясно вырисовывались в ночи, казались огромными, но при одной мысли о фантастических запасах атмосферы планеты становилось ясно, что она ничтожно мала. Но каждый день создавалось все новое и новое подобное оборудование, которое охватывало всю поверхность планеты; существовало уже около миллиона установок, а нужно было достичь семи миллионов, и это число могло теоретически выполнить намеченную работу за следующие двадцать земных лет.

Это все было в теории, как объяснял Гебхардт по встроенному в шлем радиоприемнику. Появлялись другие рассуждения, например, закон об уменьшающемся возврате: когда эффект от машин становился заметным, процентное количество обрабатываемого ими воздуха неизбежно должно было падать; к тому же, говорилось о стратосферном газе, часть которого явно никогда не доходит до поверхности; и химию изменения атмосферы нужно было принимать во внимание. Основная временная оценка для этой стадии работы должна была пересматриваться с учетом прибавки еще одного десятилетия.

Кислород был повсюду: спрятанный в скалах, руде, в достаточном для человека количестве, если, конечно, эти запасы можно было бы извлечь. Эту работу выполняли специально выведенные бактерии, используя углерод и кремний и выпуская больше газа, чем могло потребоваться для их метаболизма; основным источником их энергии было солнце. Часть кислорода рекомбинировалась, конечно, но это количество было незначительно; особенно из-за того, что этот процесс мог действовать на поверхности или вблизи нее, а большая часть бактериального расщепления шла гораздо дальше вниз. Уже имелся едва заметный процент элемента в атмосфере. К тому времени, когда будут окончены все эйрмейкеры, бактерии также должны существовать.

Тем временем гигантские пульверизаторы раскалывали безжизненные камни и песок на мельчайшие частицы, которые должны были смешиваться с удобрениями, с целью получения почвы; специалисты по генной инженерии развивали другие формы жизни, способные обеспечить сбалансированную экологию; возводились аквасооружения.

Именно на этом и основывалась вся операция. На Венере было полно воды, только она находилась в ловушке внутри тела планеты, и вулканы поднимали ее наверх так, как это происходило давным-давно на Земле. Здесь она быстро схватывалась полимеризирующимся формальдегидом, за исключением мест, подобных Гэллфайру, где строилось оборудование по ее извлечению из магмы и гидрированных минералов. Но в воздухе с каждым днем становилось все меньше формальдегида.

В нужное время водородные бомбы будут сброшены в места, выбранные геологами, и все вулканы проснутся. Появится большое количество двуокиси углерода — хотя к тому времени процент свободного газа окажется настолько мал, что это будет даже хорошо, — но и воды будет много, немыслимо много. Вместе с этим самолеты начнут распространять в атмосфере платиновый катализатор, с помощью которого обычные на Венере молнии смогут атаковать оставшийся в воздухе яд. Тот будет оседать вниз в виде углеводородов и других соединений, смываться водой и выщелачиваться со стерильной земли.