Николай Басов - Ставка на возвращение

Мангуст кесен-анд'фа вел себя смирно и казался сонным. Даже не отвлекался на попытки девушек покормить его каким-то молоком в небольшой глиняной плошке с накрошенными туда бледно-розовыми дождевыми червями. Только пару раз поднимался, выпускал коготки, правда, тут же их прятал, зевал, показывая завидные зубы отнюдь не травоядного существа, поворачивался головой к другому плечу Роста и снова укладывался.

В какой-то момент Рост попробовал было его погладить или рукой понять, кто же его спас и как это зверьку удалось, но кесен-анд'фа только махнул лапой, отбиваясь, почему-то не позволяя к себе прикоснуться. Ладно, решил Ростик, буду здоровее, наверняка позволит себя потрогать. Но даже при этом мельчайшем контакте он отчетливо понял, что спас его не кто-нибудь, а самый редкий зверек этой местности, которому тут, на грани лесов, и вовсе водиться не полагалось. К тому же самец, парень, а не бесполое образование. То, что исполнять роль самок должны другие кесен-анд'фы, Рост понял с ясностью, от которой становилось даже слегка неуютно.

Последующие три дня Рост провалялся в лихорадке, причем видел все как бы со стороны и в неправильной пропорции. Квалики, их чудные и в то же время вполне понятные строения, оружие, утварь, даже Шипирик – все то увеличивалось, то до нелепости уменьшалась. Иногда даже казалось, что Рост видит не происходящее, а что-то растянутое во времени, потому что пернатый пару раз воспринимался в разных местах одновременно, чего, конечно, не должно было случаться.

Но стоило Росту немного воспрянуть, он принялся думать о том, что же теперь будет? Как с ним и Шипириком обойдутся теперь, ведь не оставят же при племени в качестве живого талисмана навечно? Неужели снова придется что-то выдумывать, чтобы удрать, теперь уже дальше той территории, которую контролировали квалики?

И почти тут же пришел ответ – не придется. Все уже устроилось, причем помимо его воли. Вернее, его-то воля сыграла свое, когда он избрал именно это направление для побега и когда высадился на краю леса. Тогда-то Рост, кажется, и сделал единственно правильный выбор. Теперь же от него мало что зависело.

Что это было и как должны были развиваться события, он по-прежнему не знал, но это оказалось неплохо. Потому что выздоровление вследствие этой беспечности пошло быстрее.

На пятый день после неудачной казни шаман выбрал почти два десятка самых крепких бойцов, и они принялись строить носилки. Причем такого размера, что не составило труда догадаться – они готовились нести на них Роста. Он попробовал возражать, объясняя, что если ему дадут чуть больше времени, он сам отлично сможет ходить и даже посоревнуется в скорости с кваликами, но его не слушали. То ли ему теперь, как важной шишке, не полагалось ходить, то ли лесные воины знали что-то о действии яда, о чем Рост не догадывался.

Наутро, после того как были закончены носилки и собраны припасы в дорогу, Роста, невзирая на его протесты, бережно, как хрустальную вазу, уложили на эти носилки, и все племя вышло его провожать. Без ритуала, пока он лежал на главной площади, а племя потихоньку собиралось, чтобы последний раз взглянуть на кесен-анд'фу, не обошлось. Как только народу собралось достаточно, шаман, так сурово обошедшийся с пленными вначале, вышел вперед и вынес… Ростиков пистолет. Только теперь он был отлично вычищен и покоился в искусно вырезанной деревянной кабуре, как маузер времен гражданской. Даже что-то вроде портупеи было к нему приделано, чтобы Рост мог носить его через плечо.

А потом все принялись плясать, кричать и размахивать копьями. Воины подняли носилки с Ростом на плечи, подвели Шипирика, которому эта суматоха чрезвычайно нравилась, – а может, радовала возможность все-таки убраться из этого места и от этого племени? – и поход начался.

Сначала квалики взяли не очень высокий темп, присматриваясь к Шипирику, потом, убедившись, что пернатый не сдает, резко взвинтили его. Вот тогда-то Рост и порадовался, что его несут, а он, как индийский раджа, полеживает себе, разглядывая листья над головой, да изредка уворачивается от наиболее низких веток.

Действительно, для леса, причем такого, через который приходилось прорубаться, они двигались с невероятной скоростью. За день, решил Рост, они наверняка смогут проходить до полусотни километров. А ведь вокруг была не равнина, на каждом шагу приходилось пробивать неподатливую, упругую и очень крепкую серо-зеленую стену растительности. Сколько же они смогут пробегать по равнине, туповато думал Рост, словно сам работал наравне с остальными…

Почему-то быть несомым, так сказать, тоже оказалось нелегким делом. Рост устал уже к первому привалу, а после второго постыдно уснул, хотя этого, похоже, от него все ожидали. Шипирику тоже приходилось нелегко. Но он был все-таки не человек, он был из другого теста, он держался даже мужественней, чем иные квалики, хотя все равно к вечеру его голова стала как бы поменьше, перья опустились, и весь он сделался словно бы прозрачный. Рост оценил его состояние и с тревогой стал думать, а выдержит ли его друг такой поход? Трудность заключалась в том, что уж его-то квалики определенно не понесут.

На третий день похода, когда сил у пернатого осталось не больше, чем у Ростика, к ним неожиданно присоединились еще два мангуста. Один был с белой грудкой, мягкий, как котенок, а второй – с бурой жесткой шерстью и выдающимся хвостом, даже более длинным, чем у первого кесен-анд'фы, который спас Ростика. Оба ловко запрыгнули в носилки к Ростику, обнюхали его с головы до ног, проявляя немного неприятный физиологизм, потом улеглись с видом победителей. Белогрудый приник головой к первому мангусту, бурый уютно свернулся на животе Ростика. Он даже немного испугался сначала, потому что не ожидал их появления, пропустил момент, когда они подкрадывались к их отряду. Зато потом сразу неестественно успокоился, даже боль в ногах впервые за все время почти прошла.

Появление обоих зверьков вызвало среди кваликов необычайный прилив энтузиазма. Они, обычно молчаливые в походе, как и полагалось настоящим лесовикам, приветствовали их воплями и потрясанием оружия, а затем прибавили ходу, да так, что Шипирика пришлось подталкивать, чтобы он не отставал.

Командир отряда, который до этого разжимал губы, только чтобы отдать очередной приказ, подошел к носилкам и сообщил радостным тоном на очень странном едином:

– Теперь на нас не нападет ни одна… – дальше шло какое-то совсем невразумительное слово. Но Рост понял, это был зверь, единственный, которого квалики в этих лесах опасались.

То, что командир знает единый, удивило Роста, и вечером, у костров, зажженных небольшими увеличительными стеклышками, почему-то действующими, даже когда над головой было много листьев, практически в тени, он спросил: