Георгий Мартынов - Каллистяне

– Но вы согласились?

– И даже с радостью.

– Тогда я сейчас буду у вас.

– Как ты думаешь, он не обиделся на меня? – спросил Широков, когда экран был выключен.

– Конечно нет. Они всегда так говорят.

– Да, – вспомнил Широков. – Ты проиграл пари. Купаться будешь только с моего согласия.

– Ты же простил.

– Я могу передумать.

– Ну, это уже не по-каллистянски, – сказал Синяев, и оба рассмеялись.

Дьеньи, Гесьянь и Линьг не заставили себя ждать. Они явились почти одновременно.

После взаимных приветствий все пятеро удобно устроились перед экраном.

– С чего мы начнем наше путешествие по Каллисто? – спросил Гесьянь.

– С Куссуди, – ответила Дьеньи. – Я хочу показать вам мою мать, – прибавила она, обращаясь к Широкову.

– Мы будем очень рады.

– Показать ее тебе, – сказал Синяев по-русски, – но не мне. А самое правильное – показать тебя ей.

– Георгий! – сказал Широков. – Если будешь продолжать в этом роде, не пущу в бассейн. Она имела в виду нас обоих. Что такое Куссуди? – спросил он по-каллистянски. – Я уже слышал это название.

– Это детский город, – ответила Дьеньи. – Далеко отсюда. Я там выросла. Моя мать по специальности детский врач. Она постоянно живет в Куссуди.

– Это единственный детский город?

– О, нет! Их много.

– Дети обязательно живут в таких городах?

– Конечно не обязательно, но все дети живут там. Эти города построены специально для детей, и там есть все, что нужно ребенку. У меня остались чудные воспоминания об этом периоде моей жизни.

– А если родители не могут поселиться вместе с детьми?

– Обычно они этого не делают. Моя мать исключение. В детских городах много людей, посвятивших себя детям, любящих и умеющих работать с детьми. Разлука не тяготит никого. И мать и отец могут хотя бы ежедневно видеть своего ребенка и в любое время посетить его. Может быть, вам это непонятно, но мы привыкли к такому порядку вещей и находим его естественным. Ребенку нужно правильное воспитание.

– Нет, почему же? – сказал Широков, подумав, что немногие матери на Земле согласились бы на долголетнюю разлуку с детьми. – Понять можно.

Гесьянь нажал кнопку и произнес несколько слов. Экран «исчез», и перед ними появилась внутренность обширного зала. По размерам мебели было ясно, что она предназначена для маленьких каллистян. В зале никого не было.

– Сейчас время купания, – сказала Дьеньи. – Дети на берету океана.

– В ваших океанах нет опасных хищников? – спросил Широков.

– К сожалению, еще есть, и даже очень много, и очень опасных, – ответил Линьг. – Но места для купания надежно ограждены.

– Синьг говорил, что нельзя заглянуть внутрь дома, пока не нажата ответная кнопка, – сказал Синяев.

– Это не частный дом.

В зал кто-то вошел. Это была женщина в белом платье. Когда она приблизилась, Широков сразу понял, что это и есть мать Дьеньи. Сходство между ними не оставляло сомнений.

«Почему вошла именно она? – подумал он. – Почему она не на берегу? Неужели Дьеньи договорилась с ней?»

Женщина подошла вплотную к экрану. Казалось, стоило протянуть руку, чтобы дотронуться до нее. Ее волосы были такими же белыми, как и платье. Матово-черное лицо странно выглядело в этой рамке.

– Здравствуйте! – сказала она, приветливо улыбаясь. – Рада вас видеть. Благодарю, что согласились исполнить желание Дьеньи.

«Так и есть», – подумал Широков.

– Мы хотели бы увидеть детей, – сказал Синяев.

– Для этого вам придется заглянуть к нам немного позже. Дети на берегу. Вы же знаете порядок, Дьеньи, – обратилась она к дочери.

– Я думала, что в этом случае…

– Свидание с гостями планеты взволнует детей, и они не будут спать после купания. Кто из вас Широков? – неожиданно спросила она, с трудом произнося русскую фамилию.

Синяев указал на своего товарища. Петр Аркадьевич почувствовал себя неловко, когда узкие глаза матери Дьеньи с пристальным вниманием обратились на него.

«Георгий прав, – думал он, молча позволяя рассматривать себя. – Она говорила обо мне с дочерью».

Он не знал, что сказать. Все это было очень странно, с земной точки зрения.

– Ваше имя Пьетя?

– Петр, – ответил Широков. – У нас на Земле имена часто произносятся по-разному, в зависимости от отношений между людьми.

– Рьиг Диегонь называет вас Пьетя.

– Да, он мой друг и гораздо старше меня. Я ничего не имею против, чтобы и вы называли меня так.

– Хорошо. А меня зовут Мьеньо. Широков вспомнил, что слышал уже такое имя от Диегоня несколько лет тому назад, на Земле.

– Если не ошибаюсь, – сказал он, – так зовут одну из дочерей Рьига Диегоня.

– Да, это верно. На Каллисто имена часто повторяются. Фамилии – никогда. – Она еще раз осмотрела Широкова с ног до головы пристальным, словно оценивающим взглядом, потом повернулась к дочери: – Соединитесь со мной, когда будете одна. Надеюсь, – прибавила она, обращаясь уже ко всем, – что сегодня увижу вас еще раз. Дети будут рады поговорить с вами. Теперь мне пора на берег.

– Даже чересчур откровенно, – сказал Синяев, когда экран был отсоединен от Куссуди. – Я даже не предполагал, что угадал так точно.

– Обижаться на них нельзя, – ответил Широков. – Таковы их понятия.

Ему было неловко перед Гесьянем и Линьгом, на глазах которых произошел этот эпизод, но оба каллистянина как будто ничего не заметили.

«Будем говорить прямо, как они сами», – решил Широков и, обратился к Дьеньи:

– Почему ваша мать обратила на меня такое особое внимание?

Дьеньи ответила с такой откровенностью, какой он не ожидал от нее:

– Потому, что я много говорила ей о вас. Вам должно быть понятно почему. Широков смешался.

– Что показывать дальше? – выручил его Гесьянь.

– Не знаю.

– Можно соединиться с какой-нибудь станцией погоды? – спросил Синяев.

– Вообще нет, но вам можно. Включаю дежурную станцию Атилли.

«Открылось окно» в большую, просто обставленную комнату. Несколько кресел, стол. Вдоль стен стояло много не то шкафов, не то каких-то ящиков, по-видимому металлических. Между ними находились экраны. Синяев не заметил ни одного прибора, ни одного аппарата, которые, по его представлениям, обязательно должны были находиться на такой сугубо технической станции. Обыкновенная комната с несколько необычной обстановкой – и только.

В ней находилось двое. Один стоял склонившись над столом, рассматривая не то план, не то какую-то схему, другой что-то делал у одного из шкафов. Оба повернулись, привлеченные звуком вызова, а когда увидели, кто вызывает их, подошли к экрану.

– Наши гости, – сказал Линьг, – хотят познакомиться с вашей работой.