Вадим Проскурин - Пламя Деметры

Ибрагим велел Якадзуно немедленно прибыть в Олимп и еще раз выйти на связь уже оттуда. Якадзуно почесал голову и решил, что вернуться в Олимп на данном этапе жизненного пути необходимо. Со всех сторон его так настойчиво подталкивают к тому, чтобы приехать в Олимп, что это не может быть ничем другим, кроме воли богов или предков, что, в сущности, одно и то же. Якадзуно вставил идентификационную карту в приемную прорезь компьютера и через минуту превратился из Бенедикта Ассама в Газиза Бруно.

Далее Якадзуно направился к кассе, но вовремя сообразил, что совсем недавно разговаривал с женщиной, сидящей в этом окошке, и представился как Бенедикт Ассам. Если он назовется сейчас Газизом Бруно, это, мягко говоря, вызовет негативную реакцию. Поэтому Якадзуно резко развернулся и пошел к выходу из здания аэропорта. Придется погулять по городу и вернуться обратно часа через четыре, когда в окошке сменится оператор. Или еще лучше...

Якадзуно вернулся в интернет-кафе и заказал билеты на ближайший рейс прямо с компьютера. А потом отправился в город коротать время, оставшееся до начала регистрации.

6

Дзимбээ приехал почти без приглашения. Почти - потому что за полчаса до визита он позвонил Рамиресу и набился в гости, причем весьма нагло, как будто на время он забыл о традиционной японской вежливости. Рамирес сразу понял - что-то случилось. Он даже догадывался, что именно.

Дзимбээ отказался от амброзии и от крепких алкогольных напитков, согласился на пиво, но сразу отставил кружку в сторону и, казалось, забыл о ней. Дзимбээ сидел на диване и старательно делал вид, что зашел просто так и никуда не торопится, но Рамирес видел, как тяжело дается Дзимбээ эта ритуальная вежливость. Рамирес решил помочь другу.

- Спрашивай, - сказал он.

Дзимбээ не стал изображать непонимание.

- Меня интересуют твои контакты с Иваном, начиная с момента, когда ты прибыл в Олимп из Баскервиль-холла, - сказал он.

- Да не было никаких контактов, - пожал плечами Рамирес. - Мы вообще не общались, даже по телефону не говорили и по почте не переписывались. Только неделю назад он вдруг позвонил, сказал, что хочет нас всех собрать, посидеть, выпить, пообщаться...

- Он не говорил, зачем он это хочет?

- Но это и так понятно! Вот тебе разве не хотелось снова увидеть старых друзей?

- Если бы не хотелось, я бы к тебе не приехал. У тебя не сложилось впечатления, что у него была другая цель?

- Трудно сказать... Сейчас, задним числом... Да, мне тогда показалось странным, с чего он вдруг так срочно захотел со всеми повидаться. До этого ни разу не звонил и вдруг предлагает собраться... Не знаю. А что?

- Ничего, я просто должен кое-что понять. Ты уверен, что ни разу с ним не разговаривал? Может, забыл...

- Абсолютно уверен. А что случилось?

- Ничего, - отрезал Дзимбээ. - Извини, мне пора. Мне в самом деле пора, у меня очень срочное дело.

Дзимбээ ушел. Рамирес не знал, что и думать. Очевидно, с Иваном что-то было не так, что-то совсем не так. Но что? Неужели Дзимбээ подозревает, что Иван продался врагам? Нет, это невозможно! Иван не такой человек, чтобы предать дело революции. Хотя... как он говорил перед смертью... концлагерь... зачем мы свергли власть корпораций... Нет, даже если Иван вдруг разочаровался в революции, он ни за что не перешел бы на сторону врага. А если все-таки перешел, значит, все не просто плохо, все ужасно! Надо немедленно что-то делать, надо исправлять ситуацию, пока еще не поздно!

Рамирес сел за компьютер и стал набрасывать тезисы следующей телевизионной речи.

7

Ибрагим отключился от матрицы, помассировал затекшую шею и недовольно поморщился. В тайном бункере сопротивления, не имеющем даже названия, не нашлось ни одного нормального виртуального кресла. Лучшее из того, что имелось в наличии, не позволяло проводить в матрице более трех-четырех часов, да и то потом приходилось чувствовать себя совсем разбитым.

Ибрагим не знал, почему матрицу назвали матрицей. Он слышал, что это название впервые упоминалось в каком-то старом фильме, но он не был точно уверен в этом. В конце концов, какая разница, как что называется?

Загадочный шеф наркомафии, которого все называли просто Шеф, сделал правильный выбор, когда через Рашида передал Ибрагиму просьбу возглавить сопротивление. Ибрагим сразу понял, что ему предлагается роль чисто номинального лидера, что все решения будет принимать Шеф, но его вполне устраивала такая роль. Потому что Ибрагим получал легальный доступ к спутниковой связи, а через нее и к глобальной компьютерной сети.

Достойно удивления, почему братство так и не выявило каналы связи, которыми пользуется сопротивление. Они сделали очень большую ошибку, недооценив возможности наркомафии. Позволить врагу паразитировать на своих коммуникациях - такую глупость не делал никто и никогда, ни в одной большой войне раньше такого не бывало. Кроме, пожалуй, американо-еврейского конфликта, но и тогда масштабы информационного прорыва были несравнимы с тем, чего добился Ибрагим за прошедшие месяцы.

Если бы в рядах СПБ нашелся Иуда, перешедший на сторону врага, эта ошибка была бы быстро исправлена. Но предателя не нашлось, все люди Деметры, имевшие трансформацию класса F или выше (Ибрагим точно не знал, существуют ли вообще более высокие классы трансформации), были уничтожены в первый же день революции, в живых остался только Ибрагим. Он не сразу поверил в свою удачу, оказавшись единственным человеком на планете, способным работать с компьютерной сетью бывшей службы планетарной безопасности.

Наивные леннонцы думают, что эта сеть уничтожена. Ну-ну, успехов вам, ребята. Чтобы уничтожить сеть СПБ, надо одномоментно уничтожить не менее 87 процентов компьютеров планеты. А если останется хотя бы один полный архив, то рано или поздно эта спора прорастет и сеть возродится, как феникс из пепла.

Та часть сети, что находилась в большом сером здании на окраине Олимпа, была лишь верхушкой айсберга Программные агенты Службы планетарной безопасности присутствовали практически на каждом компьютере А с тех пор как оперативники СПБ завербовали человека в Microsoft Demetra, ни одни антивирус никогда не обнаруживал программных агентов - операционные системы заражались прямо у производителя, и все антивирусы свято верили, что троянский код является неотъемлемой частью системы. Если бы кто-нибудь попытался выкусить из операционной системы вредоносный код, встроенная система контроля целостности не позволила бы это сделать. Но никто никогда не пытался это сделать, потому что людей, знавших о существовании троянов СПБ, раньше было можно пересчитать по пальцам, а теперь и считать не надо, потому что такой человек остался только один.