Кори ДОКТОРОУ - Журнал «Если» 2008 № 01

Столбик зеленел, обещая, что машины пока не будет. Тирлич неуверенно поднял руку, но тут же быстро опустил ее, спрятал обе руки за спину, крепко сцепил пальцы, словно боялся, что рука самовольно поднимется и остановит спешащий автомобиль.

– Эй!..

Тирлич вскинул голову и увидел Корша. Мальчишка бежал, размахивая руками. Перед самым носом бегущего столбик переменил цвет, предупреждая, что через дорогу идти нельзя. Мальчишка заметался вдоль обочины, а потом рванул поперек трассы.

Хотя Тирлич помнил, что столбики показывают время с запасом, в расчете на неспешного пешехода, внутри у него все оборвалось в ожидании неминучей беды. Однако мальчишка перебежал благополучно и, тяжело дыша, остановился рядом с Тирличем.

– Вы чего? Жить надоело?

– По-моему, это тебе жить надоело, – заметил Тирлич.

– Это я из-за вас. Так и знал, что умотаете сюда один.

Черный автомобиль просвистел мимо, позволив Тирличу выдержать паузу и не отвечать.

– Во, зеленый зажегся, – сказал Корш. – Пошли отсюда.

– Погоди… ты мне вот что ответь: если не останавливать машину, а просто пойти по дороге, по безопасной стороне, то куда придешь?

– Никуда.

– Как это?

– А вот так. Не будешь же век шагать, когда-нибудь устанешь, а останавливаться на дороге нельзя. Сойдешь на обочину отдохнуть, тут-то дорога и потеряется. Раз – и нет ее, как не было. Выбирайся потом лесом.

– А на автомобиле никто не пробовал? Не на этих, а на своем.

– Думаете, вы один такой умный? Люди по-всякому пробовали, да обломались. На своей машине ехать – бензин кончится, а заправок тут нет. В позапрошлом годе один такой приезжал. Рванул прямо по опасной стороне с черными наперегонки. А толку?.. Все равно пришлось затормозить, и, пока он из канистры в бак бензин переливал, дорога ему колеса проела. Пришлось пешком возвращаться, благо, что запасы еды были. За неделю дошел, хорошо, что живой, а то некоторые так и пропадают. В городе на этот счет болтают всякое, что, мол, и на своей машине можно доехать до конца дороги, но я тому не верю. Они или спать на дороге улеглись, или в лесу сгинули. По-моему, так выходит.

– Слушай, а на вертолете никто не пробовал над дорогой пролететь?

– Не… вертолетов у нас не было.

Наступил долгий красный период, машины шли с завидной регулярностью, через каждые полминуты. Отблеск на облаках, свет фар, вой пролетающего автомобиля. Зрелище, конечно, впечатляет, но ничего особо красивого в нем нет. Соврал приезжавший прежде Тирлича турист или просто допустил поэтическое преувеличение.

Дождались зеленого, перешли дорогу.

– Если я проголосую, – не унимался Тирлич, – а когда машина остановится, не стану в нее садиться… что, меня туда силком потащат?

– Она просто не остановится, – хмуро ответил мальчишка. – Они как-то знают, кто всерьез голосует, а кто из баловства. Тут об этом такую историю рассказывают… Жила у нас одна девица. Красивая, многие за ней ухаживали, но все впустую, потому как характер у нее был взбалмошный. Очень ей хотелось, чтобы парни по ней страдали, а она перед ними выкобенивалась. Знаете, бывают такие девки, что со всеми заигрывают, но никому «да» не говорят. В конце концов народ это понял, и стали от нее ухажеры отпадать. Один только и остался, самый затруханный. Стало ей это обидно, и объявила она, что нет для нее в городе ровни и, раз все такие изменщики, она уедет отсюда навсегда. Вышла к дороге и подняла руку. И что бы вы думали, простояла на виду у всего города с поднятой рукой целых два часа. Никто не притормозил. Делать нечего, вернулась домой и послала к последнему убогому кавалеру сказать, что согласна за него замуж. Только тут уже он отказался. Кто к дороге с поднятой рукой выходил – хуже порченного считается, у нас с ним никто дела иметь не будет.

– И чем все кончилось?

– Да ничем. Помаялась она сколько-то времени да и бросилась под машину. Так ее дорога и тут не приняла, откинула на сторону. Пришлось ее за кладбищем закапывать. Так-то у нас самоубийц нету, только она за оградой лежит.

– Что-то твои истории одна мрачней другой, – заметил Тирлич.

– Как же иначе? – удивился Корш. – По-другому неинтересно будет.

– Что же твоя девица просто не уехала из города? На поезде.

– На поезде можно по делам съездить, а потом вернуться. Навсегда наши из города на поезде не уезжают. У нас – дорога.

Дальше шли в молчании. В голове у Тирлича теснилось множество вопросов и предположений, но все они начинались с инфантильного зачина «а если…», который и без того слишком часто звучал в последнее время.

Возле гостиницы Тирлич остановился и протянул Коршу серебряный талер.

– Считай, что это за спасение моей жизни. Но больше через дорогу на красный не бегай.

– Вы бы лучше мне часы подарили, – сказал Корш, шмыгнув носом.

– Ничего себе! Часы двадцать талеров стоят. И потом: что же, я сам без часов останусь?

– Я ведь вижу, вы все равно по дороге уедете, и останавливать вас бесполезно. Сегодня я успел, так вы завтра сбежите и пропадете ни за грош. Так что часы вам больше не понадобятся. А мне бы они пригодились.

– Вот что, – произнес Тирлич, указательным пальцем приподняв за подбородок голову Корша и заглядывая ему в глаза, – часы мне и самому пригодятся, потому что уезжать я не собираюсь. Хочешь знать, почему?

– Ну…

– Сколько, ты говоришь, людей уезжает каждый год?

– Человек пять, может, больше.

– Так вот, я не хочу быть ни шестым, ни десятым. Быть первым – куда ни шло, а на шестого я не согласен.

Тирлич кивнул Коршу и направился к гостинице. Двери оказались заперты, пришлось довольно долго стучать, прежде чем заспанный консьерж отворил припозднившемуся постояльцу.

– Не ожидали, что вернусь? – приветливо спросил Тирлич.

– Почему же? Я знаю, что вы пошли гулять, а слишком долго на наших улицах делать нечего. Ночных заведений нет, жители спят, магазины закрыты. А просто ходить быстро надоедает.

– Мне почему-то кажется, что окружающие смотрят на меня, как на потенциального самоубийцу, который ищет удобного случая, чтобы броситься под колеса.

– Вы много общались с местными?

– Практически ни с кем.

– Так и не делайте поспешных выводов.

– Фермер, когда здоровался с Коршем, на меня и не взглянул. Словно я уже мертвец.

– Хуторяне вообще неприветливы. А вот я, если бы полагал, что вы не вернетесь, попросил бы вас оставить ключ от номера. Вы заплатили вперед за три дня, это ровно три талера. Сменить замок на двери за такую сумму не получится.