Карел Чапек - Как я был великаном (сборник рассказов)

— Видимо, вы правы, — подтвердил Родин. — Кстати, вы уверены, что Мельхиаду не известно о вашем… — он заколебался, — о ваших взаимоотношениях со Шмидтом?

— Да, — ответ сорвался с губ молодой женщины прежде, чем Родин закончил свою мысль. — Наверняка да. Он не сумел бы этого скрыть, он не умеет играть. Вы должны были в этом убедиться… Я никогда не скажу ему о случившемся. Не потому, что боюсь. Он бы позлился-позлился, но потом понял бы, что человек но всегда волен в своих поступках. Просто я не хотела напрасно причинять ему боль. Мне ненавистны те, кто испытывают радость оттого, что причиняют другим боль.

Две пары глаз проводили Ирму до двери.

— А теперь — очередь за Маккентом, — сказал Гольберг. По-моему, его любопытство испарится, как только речь пойдет о некоторых щекотливых…

Прежде чем доктор успел закончить свою фразу, дверь вновь отворилась и на пороге появился Маккент. Быстро обшарив комнату глазами, он задержал взгляд на Родине.

— У вас есть для нас что-нибудь новое? — спросил тот.

— Да. То есть я так понял, что вы хотите с каждым из нас побеседовать в свете… ну, что ли, новых обстоятельств смерти Шмидта. Нейман сказал, что вы обнаружили какие-то шифрованные сообщения?

Следователь пропустил его вопрос мимо ушей.

— С какой целью вы интересовались медицинской картой Шмидта в пятницу? Что вы в ней искали?

— Я? — Биолог почти подпрыгнул на стуле.

— Именно вы. Итак, что вас интересовало?

— Это, верно, Рея Сантос…

— Оставьте ее в покое и отвечайте на мои вопрос.

Взгляд Маккента беспокойно перебегал со следователя на доктора.

— Это не имеет никакого отношения…

— Имеет, не имеет — позвольте судить нам. Как это произошло?

— В последнее время Шмидт не был похож на себя. Он стал задумчивым, чувствовалось, что его что-то гложет. Мне это показалось странным, и я подумал, не подскажет ли мне что-либо его медицинская карта. Вот и все.

— Это входит в ваши обязанности?

— Конечно!

— Каким же образом?

— А по-вашему, исследуя влияние здешней обстановки на растения, я могу пройти мимо того, как ее переносят люди?

— Итак, забота о коллеге. Почему же вы не попросили врача показать вам эти карточки?

— Потому что в тот момент ее не оказалось на месте, а карточки можно было посмотреть.

Следователь на мгновение был сбит с толку этим доводом, но тут же оправился и продолжил атаку:

— А для чего вам недавно понадобилось подслушивать у дверей комнаты Шмидта?

— Мне показалось, что кто-то произнес мое имя, и я остановился.

— Вы считаете, это в порядке вещей — подслушивать, что о вас говорят за вашей спиной?

— Пусть будет стыдно тому, кто за глаза говорит одно, а в глаза — другое.

— Расскажите-ка о ваших субботних передвижениях, Только точно, не утаивая… — перебил его майор.

— Для этого я и пришел сюда. — Маккент облизнул пересохшие губы. — Я хочу вам рассказать нечто почти невероятное. Но сначала мне бы хотелось спросить…

— Спрашивать буду я!

— Да, конечно. Но… дайте мне договорить. Я знал, что Шмидт убит. Еще с субботы. Я видел его там, я нашел его… я был у него первым. То есть первым после убийцы.

— Спокойнее, не все сразу. О том, что вы лгали, мы знаем.

— Лгал… да… Я боялся. Вы, конечно, сравнили показания Реи Сантос…

Майор пристально посмотрел на биолога.

— Я сейчас перейду к делу, — заверил его Маккент. — Все началось с того, что меня заинтересовало поведение Шмидта. Я же видел, что между ним и Ирмой Дари что-то было. Он довольно открыто добивался ее расположения. Но это к делу не относится. Мне показалось, что Шмидт сделал какое-то открытие и скрывает это. Ему известно что-то интересное. Он над чем-то работает. Но где? На базе? У радиотелескопа? Что это могло быть? Потолковать бы с ним наедине. Быть может, он охотнее разговорится, чем в столовой или клубе, где все время народ. И я решил взглянуть, чем занят Шмидт. Я вышел из оранжереи примерно в 10.15, обратите внимание на время…

— Не беспокойтесь, следите лучше за собой — не забудьте чего-нибудь. Итак, вы направились к радиотелескопу…

— Ровно в 10.25 я его увидел. Шмидт… — Маккент несколько раз сглотнул слюну, лоб его покрылся испариной, — он там лежал. Мне показалось, что он в обмороке или у него поврежден кислородный баллон. Я подбежал к нему и не поверил своим глазам — его скафандр был прострелен в двух местах. Представляете?…

— Дальше, дальше.

— Я растерялся, вытащил ракетницу, думал дать сигнал тревоги… потом хотел позвать на помощь по радио, но не сделал ни того ни другого. Первое, что пришло мне в голову, — радиста кто-то застрелил нечаянно, не мог же он сам всадить в себя две ракеты! Но потом я отбросил эту версию, несчастный случай исключен. Шмидта убили. Два выстрела — неопровержимое доказательство убийства. И никого нет вокруг. Это было жуткое чувство. Я сразу подумал — стоит кому-то меня увидеть у трупа Шмидта — и подозрение может пасть на меня. Поэтому я бросился бежать оттуда со всех ног. Вот и все. — Маккент отер пот со лба. — На этот раз действительно все.

Закусив губу, доктор Гольберг едва сдерживал нетерпение так хотелось ему задать Маккенту с десяток вопросов. Но он предоставил инициативу следователю.

— Скажите, Маккент, вы любите Моцарта? — неожиданно спросил Родин.

— Люблю. Откуда вы знаете?

— Какие произведения Моцарта вы здесь прослушивали?

— Здесь, в Заливе Духов? Насколько я помню, никаких. Да, точно, никаких.

— Вернемся к Шмидту. Значит, вы утверждаете, что помчались прочь от трупа? Куда — к оранжерее?

— Да, я вернулся прямо в оранжерею и лихорадочно стал обдумывать ситуацию. Неожиданно я вспомнил, что ровно в 11.00 будет проводиться проверка всех членов экспедиции, находящихся снаружи. Это значит, что с минуты на минуту следует ожидать тревоги. Если я прибегу последним, это может вызвать подозрение. Поэтому я встал и направился к базе.

— Вы никого не встретили по дороге?

— Я старался уклониться от встреч. Однако мне показалось, будто я вижу чью-то тень. Видимо, это был Нейман, проходивший мимо оранжереи в тот момент, когда я собирался выйти. Кроме того, я видел врача, Рею Сантос.

— Каким путем вы шли к базе?

— Я держался стороной, двигался вдоль склона, в тени. Наконец я притаился и стал выжидать.

— Что же было дальше?

— Потом произошло то, от чего я остолбенел. Над мертвым Шмидтом взлетела ракета. Но там же никого не было! Вы можете это объяснить?

И снова следователь пропустил его вопрос мимо ушей.

— Откуда вы знаете, что у радиотелескопа никого не было?