Михаил Тырин - Синдикат Громовержец

- Ну, двигаем!

- Бегите впереди, - сказал Кирилл. - Я в броне - буду со спины прикрывать.

Машка и Хрящ залетели внутрь с поразительной ловкостью. Кирилл же замешкался - броня цеплялась за края люка. Его втащили, и капсула начала подъем, на ходу закрывая створки. Было слышно, как пульки стукаются о железные борта.

- Есть, - выдохнул Кирилл и без сил свалился на пол.

Но тут вдруг Хрящ хлопнул себя по физиономии и с выражением ужаса проговорил:

- Моя сумка! Там оружие! Сумка в грядке осталась!

- Что?! - у Машки округлились глаза.

- Я совсем забыл... - и Хрящ схватился за голову.

- Эх, ты... - Машка схватила пульт, и летающая машина сильно накренилась, вновь опускаясь. Люк начал открываться, впуская вечернюю сырость.

- Где? Вспоминай!

- Стой! - крикнул Кирилл и схватил за руку Хряща, готового уже выпрыгнуть. - Я сам. Я - в броне.

Эвакуатор опустился, напрочь переломив старую сливу. Кирилл выкатился на мягкую ухоженную землю и в тот же миг увидел, что "БТР" въезжает во двор, подминая хлипкий заборчик. Свет прожектора слепил глаза, но он же помог сразу увидеть в траве оставленную спортивную сумку.

Кирилл бросился к ней, слыша, как злобно рыкнула за спиной бронемашина. Ему вдруг представился ее пулемет с толстенным стволом и большими тяжелыми пулями. Пожалуй, если врежет - никакая расчудесная броня не выдержит.

Впрочем, Кириллу требовалась всего секунда-другая. Он забросил сумку в люк и зацепился за его край сам. В этот момент "БТР" почему-то резко дернулся вперед и в сторону, после чего гулко ударился в стальной бок эвакуатора.

Летающая машина завертелась и налетела на деревья. У Кирилла все смешалось перед глазами, он кувырком полетел куда-то и грохнулся в кусты, лязгнув сочленениями своего механического костюма. На какое-то время он потерял ориентацию и даже не мог понять, где верх, где низ.

Попытался вскочить, снова упал. Потом кто-то потащил его вверх, Кирилл начал брыкаться и пришел в себя только в кабине эвакуатора.

- Спокойно, - сказала Машка. - Все хорошо.

- Снимите это с меня, - умоляюще проговорил Кирилл и стукнул друг о друга железки на руках. - Давит уже, душит.

Было непривычно тихо и спокойно. Будто весь мир с его стрельбой, шумом и криками просто перестал существовать.

- Ну что? - горестно проронил Кирилл. - Куда летим теперь? Уже вся армия против нас.

- Теперь? - Машка была поразительно хладнокровна. - Теперь... Кирилл, подай мне это.

Кирил повернул голову, но ничего не увидел. Он хотел спросить "Что?", но Машка неожиданно коснулась чем-то его затылка, и Кирилл моментально отключился.

- Кира, ты что?! - всполошился Хрящ и сунулся к нему, но через мгновение сам точно так же свалился без чувств.

- Простите, мальчики, - сказала Машка. - Так надо.

* * *

Утром шел противный холодный дождь. Но все равно у Машкиного дома стояла и не расходилась хмурая толпа. Все разглядывали следы ночного боя и горестно вздыхали.

Дом и двор были обтянуты веревкой с красными тряпочками, за которые не дозволялось заходить никому, даже милиции. Подступы охраняли неразговорчивые бойцы с автоматами, они курили и равнодушно смотрели мимо толпы.

Дом выглядел удручающе. Поломанные заборы, выбитые стекла, размочаленные пулями доски, да еще запах гари - все это вызывало острое чувство беды. Дождь это особенно подчеркивал.

В саду ползали по мокрой траве несколько офицеров. Они тщательно что-то выискивали и складывали в пакетики. За пределами забора и красных флажков тоже вовсю шли поиски - ребятня, пачкая штаны, лазила в грязи, собирая вчерашние гильзы. Часовые смотрели на них без всякого интереса, даже не пытались отогнать.

Подъехала машина, появился злой, невыспавшийся Дутов. Он только что вернулся из областного центра, и в дежурке ему тут же преподнесли новость. Дутов нашел глазами полковника и зашагал к нему, пытаясь быть решительным.

- И это вы называете маневрами? - прошипел он. - И после этого вы хотите, чтоб я успокоил население?

Полковник с досадой закатил глаза. Помолчав немного, он спросил:

- Зачем вы приехали?

- Что? Что?! - Дутов задохнулся от возмущения. - Хотите сказать, что меня это не касается? Вы рушите дома в моем городе, а я не должен этим интересоваться?

- Слушай, майор, - резко сказал полковник. - Я уже объяснял: ни тебе, ни твоим людям тут делать нечего. Все, что за красными флажками, находится в ведении военной прокуратуры и Генерального штаба. Что еще нужно? Документы предъявить? Не сомневайся, засыплю бумажками поверх головы, если будет необходимо...

- Да кто вы такой, чтоб со мной в таком тоне... - взвился Дутов.

- Кто я такой? Командир отдельного контрдиверсионного батальона специального назначения "Стрепет".

- Ничего не знаю, не слышал.

- Еще бы, что вы вообще тут слышите... Так вот, майор, у нас очень серьезные полномочия. Не вертись под ногами, говорю пока по-хорошему.

- Никакие полномочия не дают вам права стрелять в детей!

- Детей?! - закричал полковник, потеряв терпение. - Какие, к черту, дети? Не хочешь заглянуть в мед-часть, посмотреть, что эти дети сделали с тремя моими бойцами?

- Я не знаю, о чем вы говорите. Но в этом доме живет несовершеннолетняя, практически школьница. И к тому же круглая сирота.

- И где же она теперь, эта сирота?

- Теперь - не знаю.

- Не знаешь... Выходит, школьница держала тут оборону из всех видов оружия.

- Это по-вашему так выходит.

Полковник вдруг разозлился.

- Слушай, майор, езжай отсюда и занимайся своими делами. Неужели нечем заняться? Лови своих уголовников. А тут мы уж сами.

Дутов просто не нашелся, что ответить. Он некоторое время стоял, закипая от возмущения и свирепо шевеля губами. Потом тихо произнес:

- У вас будут большие неприятности, - развернулся и пошел к машине.

Одновременно отошел назад и затерялся в толпе маленький неприметный Бивень. Ему удалось подслушать почти весь разговор. Теперь он, сосредоточенно обкусывая болячки на руках, пытался обдумать услышанное. Какая-то смутная картина рисовалась в его сознании, но никак не могла принять завершенной формы.

"Итак, - думал он, - вот Машка Дерезуева. У Машки террористы убили родителей. А теперь на нее, несчастную, навалился целый десантный батальон со всеми своими автоматами и броневиками. Что за странное отношение к бедной сиротке?"

Сколько Бивень ни напрягал мозги, он никак не мог увидеть единого смысла в этом безумном круговороте событий. К тому же ему наконец надоело стоять возле разоренного, пропахшего гарью Машкиного жилища, слушая ропот сердобольных соседок. Он отправился в город.

На водокачке, естественно, в такую собачью погоду никого не было. Пошатавшись по пустым мокрым улицам и не встретив ни одного знакомого. Бивень отправился на кладбище. Он прошел по заросшим травой дорожкам, замочив по колено свои вьетнамские джинсы, и оказался под гулкими сводами старой церкви. Хотя вода и протекала сквозь дырявый купол, здесь было не так сыро и безрадостно, как на улице.