Роберт Джордан - Конан непобедимый (Черный камень Аримана)

Он остановился возле нее. Она вскочила, так что ее слегка загоревшая уже на солнце грудь подпрыгнула.

- Конан, выкупи меня, тогда мы сможем вернуться назад и забрать из сокровищ Аманара все, что захотим. Кецанкианцы наверняка уже ушли оттуда, и я сомневаюсь, что они тронули там что-нибудь.

Киммериец еще раз мысленно пересчитал все медяки в своем кошельке. Потом он вспомнил о клятве, к которой она вынудила его не так много дней назад. Клятва - это нечто серьезное.

- Как ты попала сюда, Карела? Ордо уже считал тебя погибшей.

- Так он жив. Это хорошо! Моя история невероятна. Я проснулась в крепости Аманара словно после жуткого ночного кошмара и увидела, что ее сотрясает землетрясение, что горцы нападают и что с'тарра одержимы безумием. Мне показалось, что мои кошмары стали явью.

- Не совсем, - пробормотал Конан. Он чувствовал облегчение оттого, что она не может вспомнить всего, что было. Может быть, это ее и спасло. Продолжай.

- Я нашла саблю, к сожалению, не мою, о чем я очень сожалею. Но может быть, я сумею еще ее вернуть, если мы как следует осмотрим развалины. Во всяком случае я расчистила себе путь из крепости, но еще до того, как я добралась до лагеря, дешевый клинок сломался. Он был из плохой стали. Мне удалось украсть лошадь, но не успела я сесть в седло, на меня напали горцы и погнались за мной на юг, из долины. Я почти доскакала до караванной тропы, прежде чем мне удалось их оставить позади. - Она печально тряхнула головой.

- Но это не объясняет, как ты оказалась здесь, - напомнил он.

- О, я была слишком занята тем, чтоб избежать нападения горцев, чтобы следить за тем, куда меня несет - и вот я оказалась внезапно среди дюжины охранников работорговца. Через короткое время они привязали меня поперек седла моей собственной лошади. - Она рассмеялась, но смех ее прозвучал вымученно.

- В таком случае любой магистрат утвердит необходимость твоего освобождения. Тебе нужно будет только доказать, что ты не рабыня и объяснить, кто ты на самом деле.

Она понизила голос и взглядом удостоверилась, что две другие женщины, с которыми она скована, не подслушивают.

- Что ты изображаешь из себя, Конан? Если я сумею доказать магистрату, кто я такая, мою отрубленную голову отправят в Шадизар, чтобы там водрузить ее на копье. Разрази тебя Деркэто! Выкупи же меня!

К его удивлению, она упала на колени. Причину он выяснил быстро. Толстый человек с жидкой, торчащей бородкой и с золотым кольцом в ухе, которое было украшено рубином размером с ноготь указательного пальца, топая сапогами, воздвигся рядом с ними.

- Доброе утро. - Он слегка поклонился Конану. - Я вижу, вы выбрали самую симпатичную. Колени чуть плотнее, девчушка, а плечи назад. Назад плечи, я говорю!

Карела с пылающим лицом, яростно глядя на Конана, подчинилась. Толстяк, словно довольный учитель, покровительственно улыбнулся прилежной ученице.

- Не знаю, - задумчиво сказал Конан.

Карела бросила на него еще один яростный взгляд, а работорговец оценивающе окинул взором скудное одеяние киммерийца. Он уже шевельнул губами, однако вид широких плеч Конана и его мощного меча невольно заставил его обратиться к нему совсем с другими словами:

- Я хочу быть с вами откровенным: эта девушка новенькая и поэтому стоит дешево. Я дорожу своей репутацией и никогда не продаю то, за что не могу поручиться покупателю. Эта девушка принадлежит мне всего два дня и уже дважды пыталась бежать. Ей однажды почти удалось отобрать саблю у охранника.

Конан потихоньку разглядывал Карелу краем глаза. При этих словах она гордо расправила плечи, так, как требовал от нее работорговец.

- Это все было еще в первый день. - Щеки Карелы начали пылать. Однако хорошая порка сделала свое дело, с тех пор она ведет себя примерно. - Ее лицо залила густая краска. - Теперь вам известны ее хорошие и дурные качества, насколько они стали известны мне.

- Я весьма ценю вашу откровенность, - заверил его Конан. - Что вы намереваетесь делать с ней в Султанапуре?

Теперь ее зеленые глаза смотрели на него изучающе.

- Я продам ее в какой-нибудь гарем, - ответил работорговец. - Для домашней работы она чересчур красива, для публичного дома слишком хороша, для Илдиза же недостаточно хороша, потому что она не обучена петь и танцевать, она уверяет, что не имеет об этих искусствах ни малейшего понятия. Так что она подходит только для гарема какого-нибудь состоятельного купца, которому она будет согревать постель, а? - Он рассмеялся, но Конан не поддержал его веселья.

- Конан, - умоляюще сказала Карела. - Пожалуйста!

- О, так она вас знает, - сказал работорговец удивленно. - Так что вы ее покупаете?

- Нет, - ответил киммериец. Карела и работорговец - оба уставились на него в изумлении.

- Так вы просто так отнимали у меня время? - возмутился торговец. - У вас, наверно, не хватает денег на покупку?

- Вовсе нет! - горячо возразил Конан. Он сказал себе, что обмануть работорговца - вовсе не значит запятнать себя ложью. - Но я поклялся священной клятвой не помогать этой женщине - не шевельнуть ради нее ни единым пальцем.

- Нет, Конан! - простонала Карела. - Конан, нет!

- Удивительная клятва, - проворчал работорговец, - но я вполне могу ее понять. Да ничего, с такой грудью мы выручим неплохие денежки в Султанапуре.

- Конан! - зеленые глаза Карелы умоляли его, а голос звучал просительно. - Конан, я освобождаю тебя от твоей клятвы.

- Некоторые не могут себе представить, как боги могут наказать за нарушенную клятву. Они могут даже поставить того, кто нарушил ее, в положение того, ради которого это было сделано.

- Вполне может быть, - поддержал его торговец, который, после того, как стало ясно, что сделка не состоится, утратил к ним интерес.

Карела схватилась за стремя.

- Ты не можешь сделать этого со мной, Конан. Забери меня отсюда! Забери меня отсюда!

Конан отвел лошадь подальше от рыжей.

- Будь здорова, Карела! - его голос звучал опечаленно. - Как бы я хотел, чтобы все у нас с тобой было по-другому.

Пока он ехал дальше вдоль каравана, она кричала ему вслед:

- Разрази тебя Деркэто, киммерийский болван! Вернись и выкупи меня! Я освобождаю тебя от твоего слова! Конан! Проклятье Деркэто на твою голову! Конан! Конан! Конан!

Ее проклятия остались позади вместе с караваном. Конан вздохнул. Ему совсем не по душе было оставить ее в цепях. Если бы у него были деньги, или если бы он не давал ей слова... Но несмотря на все это, он почувствовал нечто вроде злорадства. Может быть, она сообразит, наконец, что не стоит привязывать к кольям того, кто спас тебе жизнь, или ни слова не возражать волшебнику, который бросает такого человека в мрачное подземелье. Насколько он знал Карелу, ни один гарем не выдержит ее дольше, чем полгода. Самое позднее месяцев через шесть Рыжий Ястреб будет на свободе.