Андрей Николаев - Таро Бафомета

Он добрался до телефонной будки, захлопнул дверь. С одежды текло, Корсаков нащупал в кармане телефонную карту. Только бы телефонную линию не повредило. Он снял трубку и улыбнулся - гудок был четкий, без помех. Он попытался вставить карту в щель приемника, она выскользнула из мокрых пальцев и упала на пол. Чертыхнувшись, Корсаков нагнулся, цепляя ее ногтями из натекшей лужи и тут стекло будки разлетелось осколками.

Корсаков поднял голову, увидел вмятину в телефонном аппарате и, рухнув на пол, скорчился, закрываясь руками. Выстрела он не услышал, но следующая пуля разнесла второе стекло как раз там, где мгновение назад находилась его голова. С силой выбросив ноги, он распахнул дверь и выкатился из будки. Дождь не унимался, но теперь он был спасителем. Боковым зрением он увидел метнувшиеся к нему фигуры, вскочил на ноги и, перепрыгнув поваленный тополь, бросился бежать. Мимо него навстречу преследователям метнулись три тени, послышались выстрелы, шум дождя покрыл долгий протяжный крик боли.

Оставляя за спиной шум схватки, Корсаков не оглядываясь побежал прочь.

Глава 12

Он летел сломя голову, петляя между поваленных деревьев, перепрыгивал сорванные ветром ветви. Дождь не унимался, более того: по крышам стоявших вдоль тротуара автомобилей застучал град. Сначала мелкий, со спичечную головку, потом все крупнее. Когда по голове ударил кусок льда, размером с перепелиное яйцо, Корсаков натянул куртку на голову, но продолжал бежать. До дома, где жила Анюты было еще далеко, но он боялся, что если остановится, его догонят, а успеют ли еще раз на помощь люди магистра - неизвестно. В том, что в поисках колоды карт Таро участвуют минимум две группировки, он не сомневался.

Поскользнувшись в глубокой луже, Корсаков грохнулся на спину так, что дух захватило. Кряхтя, он приподнялся. Здесь они с Анютой явно не проезжали, впрочем, он тогда был не в себе и мало, что запомнил. "А когда это я в последнее время был в себе? - спросил Корсаков самого себя, и сам же ответил - никогда. Или пьяный в дугу, или в бегах".

Вздымая волны, словно корабль, мимо плыл "Жигуль" четвертой модели. Корсаков бросился к машине. Водитель, видно тронутый его видом, притормозил и открыл дверцу.

-- Куда тебе?

-- Здесь где-то дома новые, - Корсаков плюхнулся на сиденье, - такие, как пирамиды. В четыре этажа.

-- Знаю, - кивнул водитель, - садись.

Дворники работали с максимальной скоростью, но толку от них было мало - вода бежала по лобовому стеклу потоком и машина двигалась почти на ощупь. В салоне было душно, водитель смолил "Беломор", аромат которого безуспешно пытался перебить освежитель в виде короны, приклеенный на торпеду.

-- Черт те что с погодой творится, - пожаловался водитель, пережевывая мундштук папиросы, - зима только в январе пришла, май кончается, а весны, считай не было. И гроза эта! Когда это видано, чтобы в мае такой ураган? Ну, майские грозы, случаются; ну, бывает - весна просто дождливая, но чтобы так! Слышал, что в Алжире снег выпал, а у нас в Сибири - жара под сорок?

-- Есть версия, довольно фантастическая, что человечество надоело кому-то очень большому, - сказал Корсаков.

-- Это кому же?

-- Ну, то ли самой планете, то ли тому, кто живет в ее недрах, Корсаков решил поддержать разговор, из благодарности, что его взяли в машину, - по телевизору каждый день: там наводнения, там вулкан проснулся. Сам говоришь - в Африке снег выпал. Траванут нас всех, как вшей, в космос сметут и будут правы. Скважины бурим, взрывы ядерные и в атмосфере, и под водой, и под землей, пестицидами все вокруг травим. Вот если бы по тебе блохи гуляли, тебе понравилось бы?

Водитель задумался, будто прикидывая, понравятся ли ему гуляющие по спине блохи.

-- Да, интересно, - задумчиво протянул он, передернув плечами, - стало быть, скоро всем абзац настанет?

-- К тому все и идет, - кивнул Корсаков.

-- Эх, мы то пожить успели, а вот дети... У тебя есть дети? Нет? А-а, у меня двое, - обозлившись на несправедливость судьбы, водитель рванул рычаг передачи, - какие-то уроды взрывают, шахты бурят, а нам расплачиваться! И ведь не докажешь никому, что я не причем. А куда, мать их так, Гринпис смотрит?

-- Гринпис стал теперь прикормленный, - вздохнул Корсаков, - им давно уже монополии платят, чтобы конкурентам жить мешали.

-- Да ты что? И здесь, выходит, куплено все? Ну, суки...

Водитель внезапно замолчал. Дорога пошла под уклон, колеса почти не цепляли асфальт, машина то дергалась, когда шины касались дороги, то скользила, как на салазках. За стеной дождя угадывались однотипные двенадцатиэтажки, одинаково раскрашенные в белое и желтое. "Четверка", все убыстряя ход, катилась под уклон. Корсаков глянул на водителя и обмер - тот сидел, вперившись в лобовое стекло, побелевшие от напряжения руки намертво зажали рулевое колесо.

-- Эй, друг, - позвал на всякий случай Корсаков, хотя уже понял, что случилось с водителем - то же самое было с парнем, который подвозил его этой ночью от платформы "Яхрома"к усадьбе Белозерских. Тот же ступор, выпученные глаза, вздувшиеся от напряжения вены на руках и бессмысленный взгляд в никуда.

Только сейчас все было намного хуже - нога водителя давила на газ и машина разгонялась все быстрее. Корсаков попытался оторвать руки водителя от баранки, но было похоже, что тот скорее оторвет руль, чем отпустит. Игорь рванул ручной тормоз. Ручка легко поднялась до упора - видимо водитель ручником не пользовался и тот давно уже не работал. Перегнувшись, Корсаков попытался сбросить ногу водителя с педали, но тот уперся в нее с такой силой, словно хотел продавить днище автомобиля.

Выпрямившись, Корсаков глянул вперед, выругался, распахнул дверцу автомобиля и рывком выбросился из салона - слева в борт "четверке" летел самосвал.

Он ждал удара об асфальт, но странно мягкая волна подхватила его, перенесла через бордюр, через тротуар и опустила на залитую водой траву. Отплевываясь от воды, Корсаков обернулся. Самосвал ударил "четверку" в багажник, машину закрутило, как на льду. "ЗИЛ" на полной скорости ударился колесами в высокий бордюр, кузов подбросило, самосвал встал на капот, постоял, раскачиваясь и стал заваливаться вперед, прямо на Корсакова. Как в замедленном кино тот видел падающий на него автомобиль, даже разглядел, как в кузове перекатываются остатки щебня. Самосвал заслонил все небо, когда к Игорю вернулась способность двигаться. Он покатился по земле, точно гонимый ветром лист. Позади раздался глухой удар, скрежет. Тяжело дыша Корсаков поднял голову. Самосвал лежал вверх колесами, в смятой кабине кто-то бил ногой в стекло, пытаясь выбраться. Пахло бензином. Корсаков поднялся и пошатываясь побрел прочь.