Георгий Мартынов - Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий)

Жители Фокино, окружившие их плотным кольцом, расступились, давая дорогу «волге», и проводили ее аплодисментами.

— А как ваша цель, достигнута? — спросил Хромченко, когда все машины уже мчались в Н…ск.

— Всё здесь! — Физик похлопал по чемодану. — Они сдержали слово. Но работа предстоит огромная. У них нет письменности в нашем понимании. Всё на лентах вроде магнитофонных, на видеопленках, на чертежах, схемах, таблицах. Правда, они дали ключ, с помощью которого мы сможем расшифровать эти «иероглифы». Тяжелая задача!

— Когда должны вернуться ваши коллеги, где их встречать?

— Я этого не знаю. Во всяком случае, не позднее чем через неделю. Для «луча» расстояний не существует. От Нептуна до Земли или от края Галактики до Земли — все едино! Нуль нулю всегда равен. А где их встречать, зависит от того, где будет находиться в этот момент младший лейтенант Кустов. Незримая нить протянута от него к стартовой площадке на их планете. Длина этой нити тоже, конечно, равна нулю. Объяснений не спрашивайте, сам ничего не понимаю!

— Значит, оба ваши коллеги могут врезаться в Кустова?

— Нет, вероятность исчезающе мала. Всегда есть, выражаясь языком артиллеристов, процент рассеивания. В радиусе трехсот-четырехсот метров от Кустова. Профессор Таран просил проследить за тем, чтобы он в эту неделю избегал опасных мест — например, озер, рек, густых лесов. Думаю, что этого юношу затребуют в Москву. Так что н…ские события окончательно закончились.

— Как выглядит их планета?

— Разве расскажешь в трех словах? Я мало успел увидеть, подождите возвращения профессора и его спутника. Могу сказать одно: то, что я видел, впечатляет. Во многом это наше будущее.

— Во многом, но не во всем?

— Да, слишком различна наша и их жизнь. Многое, необходимое им, не нужно и никогда не будет нужно нам. Хотя бы потому, что они… амфибии!

После небольшого молчания Хромченко спросил:

— Почему вы споткнулись, перед тем как сказать о них «разумные существа»?

— Заметили все-таки, — без улыбки сказал физик. — Потому, товарищ полковник, что, говоря «разумные существа», мы всегда подразумеваем людей. А они, с нашей точки зрения, не люди! Лучше всего называть их просто «разумными». Этим все сказано!

Хромченко пристально посмотрел на физика.

— Боюсь, вы не ответите мне, но все же спрошу. Как они выглядят?

— Я их не фотографировал, не было аппарата. А у них не просил. Это обещал сделать Таран. Если планета вернется, мы, земляне, увидим их много раз. А пока… Да, вы угадали, я не отвечу на ваш вопрос, хотя бы потому, что сделать это почти невозможно. Я понимаю теперь, почему Норит сто одиннадцать отказался предстать перед нами в своем естественном облике. Пожалуй… он был прав! И если я сейчас исполню вашу просьбу, а они никогда не вернутся, то этим причиню им неприятность. Этого не хочу. Они не заслуживают чувства неприязни, брезгливости или тем более отвращения, которые легко могут возникнуть. Понимаете, могут возникнуть против воли. Слишком уж они… необычны! На других мирах их посланцы несколько раз погибали только из-за своего внешнего вида. Увольте меня от описания. Они мне импонируют своим умственным развитием. Но поскольку мы с вами одни, все же скажу по секрету: первое впечатление от форм их тел было… бесформенным!

— А они не говорили вам, часто ли встречали в Галактике таких, как мы? Я имею в виду внешний вид.

Физик почему-то ответил не сразу.

— Говорили, — сказал он словно нехотя. — Таких, как мы, они не встречали ни разу.

— А мы-то думали!

— Впрочем, они так же не встречали и таких, каковы они сами. Получается, что формы тел разумных существ бесконечно разнообразны. Здесь уместно процитировать академика Колмогорова. Я помню эти строки наизусть. «В настоящее время… имеется принципиальная возможность встречи с такими формами существования высокоорганизованной материи, которые обладают всеми основными свойствами не только живых, но и мыслящих существ и которые могут существенно отличаться от земных форм». — Он снова сделал паузу и закончил: — Вот мы, люди Земли, и встретились с такой формой существования мыслящей материи. И мыслящей, надо признать, на очень высоком уровне. При чем же тогда их внешний вид?

— Да, это действительно верно! — вздохнул Хромченко.