Виталий Забирко - Мародер

– В чем дело? – удивилась Злата… – Мелодия еще звучит.

– Боюсь, в таком состоянии оттопчу тебе ноги.

– Ты что, действительно настолько пьяный? – встревожилась она.

– Не столько, чтобы настолько, но несколько, – нашелся я.

– Как-как? Наст… неск… – Злата рассмеялась. – Ну завернул – трезвый не выговорит! – И все же взяла меня под локоть и увлекла к поручням. – Просвежись.

Луна еще не взошла, над рекой тянул легкий сырой ветерок. Танцевальная музыка смолкла, и стало слышно, как о борт теплохода бьет частая мелкая волна. Или Сатана резвится – в темноте у борта не различишь, не поймешь.

– Ты как? – сочувственно поинтересовалась Злата.

– Никак, – сказал я в сторону, чтобы не дышать на нее перегаром.

– Что значит никак? Тебе плохо?

– Стыдно… – через силу признался я и попытался пошутить, имитируя интонации Марка: – «Такая женщина», а я…

Она рассмеялась, обняла мою руку и прижалась к ней.

– Ну и глупо. Я пошутила насчет перегара.

Я замер от ее прикосновения, и у меня вновь закружилась голова. Однако не стал себя обнадеживать.

– Откуда ты их знаешь?

– Гудкова и Марка? – переспросила Злата, и меня неприятно укололо, что одного она назвала по фамилии, другого – по имени. Будто знала, кто кем будет в будущем. – По работе. Я работаю пресс-секретарем по связям с общественностью Департамента по науке.

Я покивал. Это-то я знал, заглядывал в вариатор, интересовался…

– Давно знакома?

– Третий день. Шеф меня к ним в качестве гида приставил, лимузин выделил… Говорит, открытие Гудкова того стоит.

Открытие стоило гораздо большего, но я не стал об этом говорить.

– А что они за прибор испытывали?

– Откуда мне знать? Я обычный пресс-секретарь, и мне положено знать только название той или иной научной темы. А потом, – Злата насупила брови и с наигранной иронией посмотрела на меня, – что это за допрос? Ты не шпион?

– А как же! – не остался я в долгу. – Из неолита, ты же знаешь. Можно еще один вопрос? Последний?

– Только не по науке.

– Не по науке.

– Тогда задавай.

– Каким образом я здесь оказался?

Злата усмехнулась и стрельнула в меня лукавым взглядом.

– Ребята начали за мной активно ухаживать, пригласили на пикник, и я, чтобы отвязаться, сослалась на то, что у меня сегодня свидание. Похоже, они не очень поверили в свидание и предложили взять моего парня с собой. Ты не возражаешь выступать в роли моего парня?

– Куда бедному неандертальцу деваться… – притворно вздохнул я, но на душе стало тепло.

Вот и разрешились все подозрения по поводу моей исключительности. Все оказалось до банальности просто. Настолько просто, как коту Тому потереться о ногу президента Кеннеди. Уж не в роли ли кота Тома выступает котище Сатана? С него станется…

– Пойдем на корму, ко всем, – предложила Злата.

Я повернул голову и посмотрел на корму. Веселье там начинало хлестать через край.

– Мне здесь как-то не по себе… – замялся я.

– Почему?

– Чужой на чужом празднике среди незнакомых людей…

На самом деле я лукавил – очень не хотелось вновь встречаться с Гудковым. Да и Марком тоже – как он на Злату смотрел… Хотелось быть со Златой наедине.

Злата помолчала, а затем вдруг выпалила:

– Тогда давай сбежим!

Меня бросило в жар, а потом в холод. Никогда раньше я не ощущал себя с женщинами подобным образом.

– А… А как мы отсюда выберемся?

– Без проблем. На холме стоит несколько такси.

Она потянула меня за руку и повлекла за собой к сходням. Мы поднялись по тропинке на холм, и среди скопления престижных иномарок на асфальтовом пятачке действительно оказалась парочка таксомоторов.

– И куда мы направимся? – спросил я.

– К тебе, – просто ответила она, и сердце у меня ухнуло куда-то в бездну.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Она была то трепетной, то страстной, отдаваясь не только телом, но и душой, и я полностью терял голову, сливаясь с ней воедино, как если бы мы были двумя половинками одного существа, которые долго искали друг друга и наконец-то воссоединились.

До сих пор я относился к сексу прагматически, как к естественной физиологической акции, наподобие приема пищи. Приперло, пошел на Тверскую, снял проститутку, удовлетворил похоть и – свободен. Что может быть так, как со Златой, я и не догадывался. Представления не имел.

Она спала на моем плече, тихонько посапывая в ухо, ее левая грудь бесстыдно покоилась на моей груди, и сердце стучалось к моему сердцу. Сердца стучали в унисон, и я уже не мог разобрать, где мое сердце, где ее и не стали ли они одним целым. И было сладко, и было больно, и я, прагматик до глубины души, до мозга костей, человек, который по своей профессии обязан быть и оставаться эгоистом, который и был им, неожиданно понял, что есть в этом мире кроме меня еще одно существо, которое мне дороже себя самого.

И откуда это взялось на мою голову? Ничего хорошего ни мне, ни Злате наша связь не сулила. Не было у нас будущего. О каком будущем можно говорить, если я вне времени? Будь Злата хронером, мы могли бы эмигрировать в Благословенные Времена, Когда Луны Еще Не Было, но она местная, и служба стабилизации никогда не даст разрешение на ее эмиграцию…

Червячок рационализма проснулся в сознании, подточил хлипкий фундамент безосновательных грез, и воздушный замок рухнул, вернув меня в суровую реальность. Откуда я взял, что Злата испытывает ко мне такие же чувства? Быть может, я для нее рядовой эпизод, и таких, как я, у нее вагон и маленькая тележка. Вон как на нее Марк смотрел…

Осторожно, чтобы не разбудить Злату, я высвободил плечо и переложил ее голову на подушку. Затем встал.

Злата во сне глубоко вздохнула, обняла подушку, и на губах ее заиграла улыбка.

В душе все перевернулось, и я на цыпочках вышел из спальни. Значил ли я для нее что-нибудь или нет, не имело значения – у меня язык бы не повернулся предложить ей сменить жизнь в благоустроенном мире на жизнь в неолите. Посещение с особого разрешения службы стабилизации Благословенных Времен, Когда Луны Еще Не Было, произвело на меня гнетущее впечатление. Конечно, в сравнении с будущим, из которого я сбежал, неолит действительно выглядел благословенными временами, но жителю двадцать первого века они бы показались кромешным адом.

Только сейчас я понял, что натворил. Я-то ладно, зажму волю в кулак, напьюсь до состояния дров и как-нибудь переживу. Но если Злата… Нет, нет и нет! Надо рвать наши отношения, резать по живому для ее же блага. Ничего у нас быть не может… И не должно.