Юрий Петухов - САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ (сборник)

— Милиция! Насилуют!!! — заорал он изо всех сил. — На помощь!!!

И, подхватив толстушку обеими руками, вскинул ее под люстру, поймал в объятья, бросил спиной на диван, рванул за край трусиков — те слетели жалким обрывочком, обнажая крохотные остаточки еще не обнаженного тела. И опять все округлости толстушки пришли в движение, зазывно маня. Сергей застонал. Нет! Только не это!

— Милиция, мать вашу!!! — завопил он. — Тут же насилуют! Ну где вы!!! Карау-у-ул!!!

Толстушка лежала и глядела на Сергея темными любопытными глазками. Она не прикрывалась, не дергалась — похоже, ей было очень интересно, на самом деле ее сейчас насиловать начнут или этот чокнутый обманет? Толстушка раздвинула ноги, вздохнула томно… И Сергей не выдержал, бросился на нее, погружая руки в трепетную сладкую плоть.

И в это время сзади прозвучало брезгливо:

— Кто милицию вызывал?

— Насилуют!!! — завопил Сергей по инерции. И сделал попытку вскочить. Толстушка его удержала, обхватив пухленькими ручками за шею.

— Кто кого насилует? — переспросил милиционер.

— Заберите меня! Заберите!!! — Сергей вырвался, вскочил на ноги.

— Вы вот что, граждане, — процедил милиционер, — не дурите! Меня б так насиловали! И вообще — ишь чего захотели! Заберите их, понимаешь! Совсем избаловались! Всех не перезабираешь, мест не хватит! Развелось тунеядцев, все на дармовые харчи хотят! Прощайте, граждане!

— Я тут все перебил! Я рецидивист! Убийца!!! — надрывался Сергей. Ему было плохо — все лопалось, все труды шли прахом.

— Сами, сами разбирайтесь, граждане, в ваших семейных делах!

В дверном проеме вдруг показалась жирная и мокрая фигура в цветастых сырых трусах, фигура дрожала, мычала, трясла головой и тянула скрюченный палец в сторону Сергея.

— И-и-и-и-иии! — выдал на верхней ноте толстяк.

Милиционеру он чем-то не приглянулся.

— А этого забрать! — скомандовал он. — Нечего по улицам в одних трусах шастать! Перед иностранцами стыдно!

Двое дюжих дружинников, таившихся до того во тьме разгромленной прихожей, ухватили толстяка под руки и выволокли на улицу. Хлопнула входная дверь.

— Ну, и что теперь делать будем?! — сердито спросил Сергей у толстушки и грозно пошевелил бровями.

— Продолжать, — ответила та с придыханием, вытягивая розовые губки.

И они продолжили.

К вечеру толстяка, разобравшись, выпустили. Он пришел весь несчастный и будто побитый. Толстушка ему добавила пару оплеух. Сергей извинился и ушел.

Он плелся по пустынным ночным улицам, плелся в последний дом, к последнему приюту — к милому и ласковому Ирунчику. Экспериментировать он больше не желал. Знал, что даже если разгромит полгорода и перебьет тысячу его жителей, все равно его не посадят, ничего с ним не сделают — видно, законы замкнутого цикла сильнее в стократ обычных законов! И нечего тогда шутить с ними!

По дороге он свернул к сугробу. Молча постоял у него минут пятнадцать. Сугроб напомнил ему оплывшее и потемневшее надгробие. Это было неприятно, более того, страшно, но Сергей стоял. Потом он запустил руку в карман, выгреб гильзы и шип, швырнул их в грязный заплеванный снег. Резко развернулся. И пошел туда, где его всегда ждут.

За полкилометра до цели к нему привязался какой-то шкет. Мальцу было от силы семь или восемь, но вел он себя вызывающе нагло.

— Дай рупь, дядя! — потребовал он плаксиво и вместе с тем зло. — Дай, кому говорю!

— На! — Сергей швырнул ему первую подвернувшуюся под руки купюру. — Только отвяжись!

— Ого! Червонцами бросаешься?! — удивился малец. И присвистнул.

Из какой-то темной дыры выплыли три тощих тени. Сверкнула сталь ножей.

— Постой, паря, разговор есть, — прохрипела одна.

— Забирайте все! — Сергей выворотил карманы — асфальт покрылся красными, синими, зелеными и желтыми бумажками. — Берите, не жалко!

Малец бросился подбирать. А трое тощих застыли, пяля глаза. Они были в недоумении. Лишь первый не оплошал.

— Э-э, нет, паря! Видать, у тебя еще есть! Скидывай одежонку!

— И его, сумку сюды давай, значит, скорее! — добавил второй.

Сергей наотмашь звезданул его кулаком в лоб. Тощий плюхнулся наземь. Возле щеки сверкнула узкая полоска стали. Но поздно! Сергей ногой врезал поддых первому. И тут же ребром ладони уложил третьего — шея у того оказалась совсем хлипкой.

— Уйде-е-ет!!! — заверещал малец.

Сергей бросился бегом по знакомой издавна улице, мимо каменного лысого истукана на площади, мимо вырубленного, вывезенного в Финляндию скверика, мимо жалких желтых халуп, мимо пивнушек, автопоилок, яслей и детсадов. Он несся, сломя голову. И догнать его было невозможно.

Тощие быстро отстали. И Сергей понял — эти местные! эти не из той команды, о которой он подумал, совсем не из той! И он громко, в голос расхохотался. Будто камень с груди упал. Последние метры он прошел медленно, бравируя, расправив плечи и высоко вскинув голову.

Ира открыла сразу, после второго стука. Звонок не работал, видно, на ночь электричество на лестничной площадке отключали. Да только Сергей привык уже во тьме да все кулаками.

— Явился, подарочек! — воскликнула она, улыбнулась, обнажая ряд ровных белых зубов.

Она была хороша как никогда. Она была сегодня просто чудом, самим совершенством!

— Явился, — подтвердил Сергей. И обнял ее, зарыдал в плечо.

— Ты чего это?! — удивилась Ира. Она никогда не видела его таким несчастным и жалким.

— Приютишь на часик?

— Да хоть насовсем оставайся! — Она как-то странно поглядела на него. И тут же опустила глаза.

Сергей разделся, прошел на кухню. Достал из холодильника первое попавшееся — кусок высохшего сыра. Принялся жевать. Но сыр не лез в горло, застревал комком.

— У тебя ничего нету?! — крикнул он хозяйке дома, которая не пошла за ним, а застряла где-то в прихожей, может, и в комнате.

— Поищем! — отозвалась Ира.

И через минуту пришла на кухню, потрясая полупустой бутылкой «среднеазиатского крепленого». Это была роскошь! Да только Сергей смотрел не на бутылку, он смотрел ниже.

— Как тебе мои новенькие чулочки? — поинтересовалась Ира, плавно поводя бедрами. — Сегодня выменяла на кольцо.

— Какое?! — оторопел Сергей.

— То самое!

Они еще семь лет назад купили обручальные кольца, думали все будет нормально… Сергей, правда, еще был женат. Но с женой отношения ухудшались с каждым днем. С тех пор многое изменилось. Но чулки на золотое кольцо?! Он поморщился — что же такое происходит, куда катимся?! Впрочем то ли еще будет! Сергей глядел на ее ножки в розовых ажурных чулочках. Чулочки были хороши. Ножки еще лучше!